Аниме от Белки

Автор: Gabriel Blessing
Перевод: Толокин Сергей aka Siberian Troll
Оригинальная тема: тема



Базируется на идее из фанфика "Ranmazoku". Ран — демон, что был послан, чтобы помочь своему Повелителю завоевать Землю.Он и его приятели — демоны должны разрушить барьер, защищающий Землю от вторжений мощных демонов. Ран внедряется на Землю, подменив собою ребенка убитого в яме изголодавшимися котами. Несмотря на то, что Ран — слабейший из демонов, он был избран для этой миссии потому что он всегда заканчивает, то, что начал...



ПРЕЛЮДИЯ ⁽¹⁾
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ⁽²⁾
ГЛАВА ВТОРАЯ. ⁽³⁾
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ⁽⁴⁾
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ⁽⁵⁾
ГЛАВА ПЯТАЯ. ⁽⁶⁾
ГЛАВА ШЕСТАЯ. ⁽⁷⁾
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ⁽⁸⁾
КОДА. ⁽⁹⁾
Побочник "Укрощение строптивых". ⁽¹⁰⁾

(1):

Жара разлилась вокруг меня, и я обнаружил себя вновь висящим в воздухе над Джусендо. Тепло, излучаемое диких размеров огненным шаром, что повис вокруг меня, выжигало воздух, затрудняя дыхание. И отнюдь не в первый раз, с того момента, как все это началось, я обнаружил себя задающимся вопросом: — "Какого черта я здесь вообще делаю?" И затем битва началась вновь, и времени для каких-либо раздумий уже не осталось. Отчаянный бой в воздухе, несмотря на все его возбуждение, похоже являлся глупейшей из выходок, принимать участие в которых я имел честь. Прямо передо мною в воздухе парил Саффрон. Крылья его методично молотили воздух, помогая ему удерживать высоту, в то время как я мог полагаться лишь на восходящие потоки. Феникс просто попархивал неподалеку, метая в меня огненные шары, а я отвечал ему в меру своих возможностей. Я полагался лишь на точность и выбросы энергии, оставаясь в битве, при этом удерживая большую часть моей мощи и имеющейся энергии в резерве, как, впрочем, полагаю и мой противник. Энергия, метаемая в меня Саффроном, была колоссальна и монструозна, более чем достаточна для того, чтобы сокрушить даже наиболее мощного из людей. Если его запасы энергии сравнимы с моими, то у меня, кажется, будут проблемы...

— РАНМА!! — вопль прервал поток моих воспоминаний. У меня было несколько ничтожнейших долей секунды на то, чтобы оглядеться по сторонам и начать свой обычный "А?" прежде чем я сошелся на короткой ноге с четверть-центерной колодой на длинной рукояти, удерживаемой девушкой, с которой я обречен на совместное проживание. ХРЯСЬ!

Ой.

Я вовремя унял безнадежную попытку гневного взора, направлявшегося на Аканэ, ограничив себя потиранием головы, скромно осведомившись, — Это-то за что?

— Бака! — раздраженно выплюнула она, дергая на себя того монстра, что она звала своим молотом, и готовя очередной удар. — Ты не обращал на меня внимания! — возопила она, — ТЫ! Я задала тебе вопрос, и желаю получить ответ на него!

Кажется у меня проблемы. Опять. Нет, лично я думаю, что повод ударить меня был довольно глуп и надуман, но я твердый приверженец идеи, согласно которой люди не должны пытаться убивать меня, какие бы причины у них к этому не были. Ничего личного. Вздохнув про себя, я спросил. — Так что там за вопрос?

Вознагражден я был видом Аканэ, симпатичного такого багрового цвета и утроением ее злобной ауры. Воздух вокруг нее подернулся красным, и я практически ощущал как сетчатый забор, по которому я перемещаюсь, начал плавится. Я быстренько спрыгнул с него, не дожидаясь, пока резко ослабевший металл разъедется и окажусь в канале. К несчастью побочным эффектом прыжка вниз оказалось приближение меня на дистанцию уверенного поражения молотом Аканэ. После того как я восстановился от удара в затылок, влепившего меня в стену здания напротив, Аканэ наконец одарила меня ответом на заданный ей вопрос.

— Я спросила... — заявила она, подчеркивая гневным тоном каждое слово так, как будто это был самый важный вопрос из тех, которыми я был одарен за всю мою жизнь, — где ты шлялся прошлым вечером. — Выпалив это она стала еще злобнее, вне всякого сомнения подозревая меня в попытке свалить из ее поля зрения, незамедлительно занявшись жестким развратом с остальными невестами. При всех ее разговорах о мне — извращенце, сама она не могла в уме совместить и три мысли обо мне без какой-либо сексуальной подоплеки. Я всегда находил это несколько забавным.

Все эти мысли я оставил при себе, поскольку они были полностью не-Ранмовскими, больше подобающими Рану. Вместо этого я выдал ей ответ, — Не твое дело, ты, немиленькая томбойка. — Злоба, скрывающаяся внутри ее, пошла ввысь, очаровательно утроившись, и я наслаждался этим даже тогда, когда очередной удар молотом послал меня в полет. Двойная победа, сухо заметил я про себя. Я получил заряд темной энергии, и при этом убрался от чрезвычайно ненормальной личности. Жизнь хороша. Я расслабился, или попытался это сделать, как мог, летя в воздухе, понятия не имея, куда лечу и где приземлюсь. Я посвятил эти дивные секунды покоя воспоминаниям о том, как же я оказался в подобной ситуации. И я имею в виду отнюдь не полет. Это всего лишь не особенно важный момент общей ситуации.

Вначале это выглядело несказанной честью. Я, Ран, ничего не значащий, ничтожный пеон великой армии тьмы был призван пред очи моего повелителя, Того, Кто Помнит, для получения задания чрезвычайной важности. Что за задание? Проникнуть в мир света, и начать уничтожение барьеров, что удерживают силы Того, Кто Помнит в узде. Я был избран по большей части из-за того, что мой уровень силы был настолько низок, что я легко мог проскользнуть сквозь дыры в барьере, подобно угрю сквозь рыбацкую сеть. Но была и другая причина. Другая причина выбрать именно меня. Я всегда заканчивал то, за что брался. Этим я был известен, несмотря на мой практически несуществующий уровень силы. Этим я был известен, за это я был уважаем. Вне зависимости от условий, вне зависимости от сложности задачи, я всегда заканчивал то, что начинал.
Вспоминая все это, я достиг верхней точки своей траектории, и продолжал вспоминать дальше. Вспоминал, как я сюда прибыл. Я вспоминал, как замаскировался под ребенка, умиравшего в одиночестве, перепуганным насмерть, в яме полной котов. Я вспоминал путешествие по всей Японии, вспоминал как я выскальзывал в ночь, когда человек, звавший себя моим отцом напивался вусмерть. Как я бродил по городам, подбирая мельчайшие частицы мощи, с которыми только мог управиться, и убирал узлы, образующие барьер. Я вспомнил как...

Ой-ой. Прямо сейчас я приближался к земле. Новость была хороше/плохой. Хорошей, поскольку я нацелился прямо на небольшую зеленую лужаечку посреди скалистого ландшафта какого-то городского парка в другом районе Токио. Плохая же, из-за того, что она уже была занята.

— С дороги! — завопил я, выполняя последние стадии моего приземления. Четыре женщины, что ныне занимали мое место приземления, застыли столбами, уставившись вверх. Они так и сидели, смотря на меня, приземляющегося со всего маху. Я задержал дыхание. Если я приземлюсь на них, они могут пострадать. Если они пострадают, вся вина падет на меня и я же и окажусь виноват. Если меня прогонят сквозь медосмотр, у меня будут явные проблемы с выполнением моей работы. И у меня было лишь одно решение для всех трех проблем.

Пока женщины подымались да поворачивались, я уже растянул рубашку между обеих рук. Крутанув свое тело влево так, чтобы поймать воздушный поток своим как бы парашютом, я уклонился в достаточной мере в сторону, чтобы не приземлиться на свидетельниц происшествия. Вместо этого я приземлился на кучку довольно заостренных и неприятных скал.

ХРУСТЬ-ШМЯК-ШЛЕП-ХРЮК-ТЮК.

Ой.

Как в тумане я потряс головой, схватившись за нее рукой, в то время как другую засунул под себя, помогая себе оторваться от земли. Я как раз принялся выяснять состояние своих ранений, когда четверо женщин, которых я едва не пробомбил, принялись голосить.

— О, господи! Что случилось? Ты как в порядке? — закричала одна из них, низенькая девочка в темной одежде с темными волосами и бледным видом. Я решил не отвечать, поскольку она явно беспокоилась обо мне, а мой сарказм, скорее всего обидел бы ее.

— Откуда нахрен он свалился? — поинтересовалась другая, долговязая блондинка, одетая под парня. Замаскировалась она довольно хорошо, но я уже повидал достаточно много кроссдрессеров, чтобы не уловить этого. Еще одна женщина, с волосами цвета морской волны, встала рядом с кроссдрессершей, качая головой, рот ее был раскрыт от изумления.

Я помнил, что была и еще одна, их там было четверо, но прямо сейчас, из этого положения я не мог ее видеть, точнее изнутри двухметровой борозды посреди размолотых скал. Я привел себя в сидячее положение, продолжая про себя изучать свои раны и окружение. Парк, сам по себе, был практически цел, что являлось явным доказательством того, что я не в Нериме. Это хорошо, будет немножко времени передохнуть, прежде чем начнется очередной раунд хаоса и безумия. Темноволосая девочка уже подобралась ко мне, встав рядом со мной на колени и уставившись на меня преисполненными беспокойства глазами. Я посмотрел мимо нее, туда где до этого сидела она вместе с остальными. Там, на траве был расстелена большая квадратная тряпка, на которой стояла зауряднейшая классическая корзина для пикников, сплетенная из ивовых прутьев. Несколько бутербродов и термос валялись рядом.

— Извините, что помешал вашему пикнику, — устало заметил я. Похоже, ничего не было сломано, и сотрясения мозга я не ощущал, так что я был в порядке. Девочка, присевшая рядом со мной задохнулась, услышав мои слова.

— Да забудьте вы про этот пикник! — волнуясь, заявила она, — Вы сами в порядке? Откуда вы появились? Как это вы свалились сверху? — вопросы сыпались один за другим, пока она осматривала меня сверху донизу в поисках ломаных костей и крови. Похоже она была довольно милой девочкой, но я все равно собирался заставить ее замолчать.

— Я в порядке, в порядке, — объявил я, отмахиваясь от ее беспокойства. Не очень-то уверенно я встал на ноги, разминая плечи. — Со мной такое постоянно происходит. — сообщил я ей, когда она подняла глаза на меня. Остальные две женщины уставились на меня округлившимися глазами. Похоже, что они ни разу не были в Нериме. Значит опять придется все объяснять. Блин.

— Постоянно? — вмешался новый голос. Глянув через левое плечо, я увидел четвертую женщину, ту, что исчезла из виду. Это было все, что я мог сделать, поскольку наступила моя очередь задыхаться, и смотреть с округлившимися глазами. Средних размеров, чуть ниже мутнополой блондинки, что стояла поблизости. Она обладала потрясающе необычными темно-зелеными волосами и уникальным красными глазами. На секундочку я счел их контактным линзами, но потом, по отражению в них, я обнаружил, что это их природный цвет. Потрясающе.

— Ага, — отозвался я, закладывая руку за голову, нервно почесывая затылок над косичкой. Наступило время моего фирменного приветственного спича. — Я — Ранма Саотоме. Извините.

(2):

Я висел над прогалиной, тщательно спрятавшись, так, что даже и запах мой был тщательно скрыт. С изумлением я смотрел на то, как толстяк в белой одежде, с повязкой на голове и очках, подобрал своего верещащего детеныша вновь. Я изумился людской тупости. Конечно, он не бросит этого ребенка в эту яму вновь. Не после того, что произошло в последние три раза. Конечно, нет... Моя ошибка. Он бросил ребенка вниз. Снова. Я чуть ли не чувствовал жалость к этому детенышу, но пожалуй не совсем. Ребенок просто не мог перенести следующего раза. Если он умрет... Эй, секундочку. Если он умрет...

В принципе, притворится человеком сумеет любой щенок. Не так уж и сложно заставить себя сойти и за определенного человека. Если ребенок умрет, никто об этом не узнает. Хмммм... Я начал выдвигаться, потихоньку...

— Ранма? — слабый голос прервал поток моих мыслей и я потряс головой, пытаясь изгнать старые непрошеные воспоминания, с улыбкой развернувшись к девочке, сидящей рядом со мною.

— Да? — вежливо осведомился я, управляясь с очередным бутербродом. Они предложили сами, так что все честно.

— Ранма, это все правда? — спросила девочка вновь, слегка нахмурившись. После того как я представился, все четверо оказали мне ту же честь. Девочку в темной одежде, что спрашивала меня, звали Хотару. Блондинка — кроссдрессерша представилась как Харука, а красотка с сине-зелеными волосами, что цеплялась за руку Харуки, звалась Мичиру. Зеленовласая с глазами назвала себя Сецуной. Они, что я счел высшим проявлением доброты, щедро поделились со мною едой из корзинки, и я, столь же щедро, с моей точки зрения, согласился поделиться с ними.

По правде говоря, они так еще и не пришли в себя, после моего очаровательно невероятного появления на сцене. Все, за исключением зеленовласой, что вела себя так, будто появление мое было запланировано заранее, пригласили меня разделить с ними еду, скорее всего для того, чтобы засыпать меня вопросами.

— Правда что? — невинно осведомился я. Я уже повторил свою историю несколько раз. После первоначального шока, когда последствия его начали спадать, все четверо уставились на меня с большим сомнением. Поправочка. Только двое. Блондинка вообще не поверила ни единому моему слову, а зеленовласая уставилась на меня с каменной физиономией. Это у нее неплохо получалось. — Что я сверх мощный супер боец, то, что десятки таких же бойцов живут в моем районе, что я магически проклят, превращаться в женщину посредством холодной воды, или то, что у меня три невесты?

— Лично я думаю, что это все чушь свинячья, — докинула свою лепту Харука, и я доблестно проигнорировал ее замечание.

— Все разом, — невинным тоном сообщила Хотару. — Ну-у, я имею в виду сверхмощные бойцы? Магические проклятья? — она одарила меня скептическим взглядом. Я лишь пожал плечами, продолжая пребывать под его весом.

Сецуна заговорила вновь. — Надеюсь ты простишь нас за эти сомнения, — начала она, не выглядя такой уж раскаивающейся, — но ты должен признать, что история твоя несколько необычна.

Я вздохнул, берясь за очередной бутерброд, напомнив себе, что обязан убедить их в том, что говорю им правду, по всем вопросам, что придут им в голову. Я не мог позволить себе встревать в расследование моих действий особенно на завершающей стадии. Я продолжил напоминать себе, что отнюдь не все могут похвастаться столь невероятно насыщенной жизнью, с учетом всего, через что я прошел. Я также напомнил себе, что пока они закидывают меня вопросами, они также и не замечают, что я съел практически все их бутерброды. Я развернулся к Мичиру.

— А как насчет тебя? — спросил я у нее, — Ты веришь в мою историю? И не могла бы ты передать мне термос, пожалуйста? — последнюю часть я постарался предать наиболее невинным тоном.

Она выполнила мою просьбу, отвечая, Мне не хочется обвинять постороннего в нечестности, но твоя история несколько необычна. — Она скатилась на симпатизирующе скептический взгляд, пока я изучал содержимое термоса. Отлично, простой холодный чай.

Нет, не поймите меня неправильно. Не то, чтобы я забил свой одежный ящик розовыми трусиками с красненькими сердечками по ним, но, в принципе, я не имею ничего против бытия девушкой. Ну-у, конечно, это тоже не шедевр, это скорее проходит по разряду удара ниже пояса, но ничего такого уж необычного по сравнению с тем миром, откуда я родом. Черт, в принципе, это так, мелочи, если подумать как следует. По правде говоря мне даже нравиться иметь в запасе возможность превращаться в женщину. Ну-у, в лицо женского полу, скажем так. Полностью новая, другая сторона жизни, от другой одежды до новых мест, полностью другой взгляд на вещи вообще. Нет, не то, чтобы я так уж рекламировал акватранссексуализм, но в принципе, я не особенно возражаю. И с этой мыслю я вывернул чай себе на голову, продолжая поглощать бутерброд. Чисто между прочим, выражение лиц, когда я проделываю подобное, вознаграждает за все.

Я наблюдал за их реакцией, продолжая есть. Должен признать, это было довольно мило — глаза Харуки остекленели, челюсть Мичиру отвисла. Хотару, что скептически наклонилась ко мне, с размаху впечаталась лбом в землю. Сецуна лишь приподняла бровь, до последнего сохраняя свое хладнокровие. Определенно, мне нравится ее манера. Я прикончил бутерброд, и принялся дохлебывать остатки чая в термосе, что так у меня и остался. Вытрясая себе в рот последние капли, я не мог не заметит, что солнце уже принялось закатываться за горизонт, прямо за термосом.

Что, уже и вправду так поздно? Ну, кажется мне пора. Может мне завернуть по дороге к Уччан, чтобы честно говорить, что я был там, когда личности, с которыми я живу в одном доме, примутся интересоваться, где же это я пропадал? Наверное. Кроме того, еще немножко еды на халяву мне не повредит. И с этими вот мыслями я резко встал. Я едва не рассмеялся, увидав, как взгляд Харуки запрыгал вверх и вниз, не отрываясь от моих грудей. Видя, что от нее, Мичиру и Хотару толку не добьешься, я развернулся к Сецуне. Она приподнялась следом за мною, оказавшись на добрые сантиметров пять выше меня в этом поле.

— Слушай, — начал я в той самой манере, которой отличался тот невоспитанный бродячий оболтус, под которого я маскировался, — Это все конечно здорово, то, что вы мне позволили поесть и все такое, но уже довольно поздно. Будете в Нериме — заходите, и я покажу вам окрестности. Просто спросите меня в додзе Тендо. — Да-а, я уже это видел. Очередной набор красавиц заваливается к Тендо, и спрашивает меня. Интересно, будет ли у меня хоть шанс, успеть сказать хоть слово, прежде чем их примут за очередных моих невест? Я протянул руку Сецуне.

Она посмотрела на меня секундочку, и затем приняла ее с грацией истинной принцессы. — Рада была с тобой познакомиться, Ранма. Насколько я помню, ты говорил, что горячая вода превращает тебя обратно? Думаю, у нас еще осталось немного горячего чая, — дружелюбно предложила она.

Ухмыльнувшись, я затряс головой, — Неа. — ответил ей я, — Лучше я отправлюсь домой и приму ванну. — я повернулся, собираясь уходить, и тем самым, похоже, пробудил остальных из того ступора, в котором остальные три пребывали.

— Постой, — начала одна из них, кажется Хотару, но меня там уже не было, и остальных слов, если они и были, я уже не слышал. Резким сокращением мускулов я оказался в шести метрах выше, приземлившись на верхушку дерева. С мастерством и грацией белки я принялся прыгать с дерева на дерево с невероятной скоростью, оставив позади четырех женщин, чей пикник я непоправимо угробил.

В принципе, это было приятно. Мне понравилось.



Прием блудного жениха в додзе прошел именно так как и планировался. В тот самый момент, как я вошел в дверь, я обнаружил себя запущенным к соседям молотом, в сопровождении вопля "Ранма но бака!" Отлепив себя от стены дома напротив, и развернувшись к двери, я был поприветствован картиной исходящей на синюю ауру Аканэ, причем аура злобы ее была видна даже невооруженным глазом. Для существа с более развитыми чувствами, подобно мне, она испускала столько злобы, стены вокруг нее, принялись физически пропитываться данным видом энергии. Круто.

— Ранма, где ты шлялся? — проорала Аканэ, устремляясь ко мне. Полагаю, ответ "был на пикнике с четырьмя очаровательными женщинами" не прошел бы, я его и не выдал. Вместо этого я принялся отчаянно уклоняться, уходить, уплывать и уползать от ее ударов, решив не портить свое лицо. — Заходил к Уччан, поужинать, — сообщил я ей, и сияние тут же возросло еще больше. Ух-ты.

Послушайте, не поймите меня превратно. Во-первых, уверяю вас раз и навсегда — я не эмпатический вампир. Я настолько же выше стою на эволюционной лестнице каких-то там глупых пиявок, поглощающих темную энергию, как и люди над мартышками. Возлагать все надежды на пополнение сил лишь на низших существ — глупость полнейшая. Особям моего вида нет нужды высасывать энергию, или пить там кровь, или еще что. Дайте нам время, и мы восстановим затраченные энергии, со скоростью, прямо пропорциональной нашей мощи. Но... даже несмотря на то, что я не нуждаюсь в подобной энергии, черт, она вкусная.

Аканэ так и продолжала свою дискуссию в том же ключе, в итоге закончив мною, выпнутым в пруд для карпов, и умаршировав прочь, оставляя за собой след темной энергии, выписанный в воздухе и изгибавшийся подобно полоске серпантина. Встав, я принялся выжимать свою рубашку, скрутив ее жгутом в тот самый момент, как ступил в дом. И тут же я был атакован вновь.

— Парень, — возопил Генма, вставая передо мной с Соуном, державшимся сзади. — Как ты смеешь, относиться к своей невесте подобным образом? Да что ты за мужчина, обращаясь с бедной девочкой подобным образом? Давно пора было выбить... — отец резко заткнулся, наконец-то осознав, что я в данный момент был девушкой, и кроме того, полуголой. Соун, как обычно, пялился на меня маслеными глазами, пока я проходил мимо, не замедляя скорости.

— Немиленькая томбойка, глупый оядзи, — пробубнил я, оставаясь в рамках образа, входя в кухню. Увидав Касуми стоящей у плиты, я обратился к ней, — Эй, Касуми, горячая вода есть? — и пошел фейерверк.

Касуми развернулась ко мне, в тот самый момент, когда я натягивал рубашку. Фуух! Неожиданно я почувствовал, как дикое вожделение рванулось из нее подобно сверхновой. Лицо ее, впрочем, оставалось все тем же дружелюбно улыбчивым, даже когда она говорила, — Конечно, Ранма. Чайник стоит на плите.

— Спасибо, Касуми. — невинно заметил я. Обожаю ошиваться вокруг Касуми. Это так забавно — то, что, несмотря на столь сильный эмоциональный отклик, вызываемый малейшим моим движением, она ухитряется удерживать на лице свою дружелюбную маску довольства и безмятежности. Когда я полил себя водой, страсть увеличилась вдвое, и я небрежно бросил, — Да, извини насчет этого всего, просто Аканэ опять запнула меня в пруд...

— Ей вовсе незачем быть настолько буйной, — неодобрительно заметила она. Внезапно вожделение сменилось жуткой ненавистью, столь интенсивной, что ненависть Аканэ по сравнению с ней казалась светлячком утром. Я практически чувствовал, как воздух вокруг нее чернеет.

— Ага. Спасибо за воду — сказал я, передавая чайник назад. Она отвернулась, наполняя его, как раз, когда я повернулся, уходя прочь. — Думаю, пойду я приму душ, и завалюсь в постель. — Даже не оглядываясь, я почувствовал, как вожделение вернулось. Черт. Если бы я мог придумать, как перевести помолвку на Касуми...

Я тащился вверх по лестнице, предвкушая отдых в ванне, когда дорогу мне преградил последний из обитателей дома. Набики. Выражение, скрывавшееся в глуби ее глаз, напомнило мне о коте, собирающемся подзакусить чем-то. Можете мне поверить, я хорошо знаком с этим выражением. Она открыла рот. — Та-ак, Ранма, — протяжно начала она, прислонившись к стене, — Готов ли ты рассказать мне, где ты шляешься по ночам?

По правде говоря, меня всегда изумляло, каким образом Аканэ узнает о моем отсутствии. Обычно я покидаю дом после того, как все засыпают, и всегда возвращаюсь так быстро, как это возможно, на тот случай если, вдруг кто да явится, пока меня нет. Я как раз возвращался, когда в два часа ночи наткнулся на Набики. Буквально. После того как я помог ей встать, она потребовала, чтобы я сказал ей, где это я был. Когда я отказался отвечать, она попыталась принудить меня к ответу, угрожая рассказать все о том, что меня дома не было. Как будто она сама не прокрадывалась в тихушку в дом как раз в то же самое время. Как-нибудь я ей устрою что-нибудь такое, что поставит ее наконец на место.

— Неа. — отвечал я, проскользнув мимо нее в ванную. Повесив на ручку знак "занято", я принялся методично отчищать себя.

После того как я вымылся и ополоснулся, отдыхая в ванне, я позволил своим мыслям уплыть вдаль, пустив их на самотек. На протяжении практически десятилетия я не мог не поражаться Генме. Генма тренировал и растил меня, все это время считая меня своим сыном. Они никогда даже и не подозревал о том, что я на самом деле разведчик и засланный агент армии демонических и злых существ, готовящих вторжение в эту реальность.

По всему этому миру разбросаны куски барьера. Барьер этот представляет собой чрезвычайно сложную и взаимосвязанную сеть магии, что удерживает реальность из которой я пришел и эту реальность от слияния. Он был создан эоны назад чтобы держать нас подальше, чтобы держать нас взаперти. Но он слабеет. За прошедшие два тысячелетия Тот, Кто Помнит делал все, что мог, чтобы ослабить барьер с нашей стороны. Но этого было мало. И таким образом я и еще несколько других, даже и не знаю, сколько же, были избраны для того, чтобы помочь ему. Мы протиснулись в дыры, что Тот, Кто Помнит ухитрился создать, и принялись за дело. Сильно многого мы сделать не могли, в конце концов, барьер был специально создан для того, чтобы держать нас подальше, но я сумел сделать кое-что. Сперва это было невыносимо сложно, распустить эти узлы, но с достаточным количеством опыта все стало проще. Все стало вопросом времени. Я уже практически видел, как барьер рушится, практически видел победоносное возвращение Того, Кто Помнит, практически видел обнаженную Аканэ, практически...

Секундочку. Обнаженную Аканэ? Что?

Я пулей вылетел из своих грез, стоило мне увидать картину обнаженной Аканэ, стоявшей в дверях ванной. За нею я видел ухмыляющуюся Набики, держащую в руках знак "занято", повешенный ранее мною на ручку. И пока Аканэ тянулась за молотом, я решил, я не просто поставлю Набики на место. Я ее прикончу. Полностью и бесповоротно.



Открыв глаза, я уставился в безмолвие ночи. Я так и лежал, не моргая, обострив свои чувства так, чтобы объять им весь дом. Позади меня лежал Генма, храпя. Двумя комнатами далее я ощущал дыхание Соуна, обильно приправленное запахом саке. С большим трудом я различил невнятное бормотание Аканэ, сопровождающее ее сон. Этажом ниже я чуял Касуми, спящую как убитая. Единственной, кто не спала в данный момент, была Набики. Она находилась в своей собственной комнате, вне всяких сомнения собираясь сесть мне на хвост, стоит мне выйти из дому. Я поколебался, раздумывая, не подождать ли мне еще чуток, пока ей не надоест ждать, но потом решил, что такой роскоши я себе позволить просто не могу. Только не сейчас, когда цель так близка. Я приподнялся, оставаясь пригнувшимся к полу, принюхался и лишь затем двинулся вперед.

Со временем я накрепко усвоил, когда я пребываю в человеческом виде, сила у меня тоже человечья. Когда я только начинал свое путешествие, это серьезно мешало, но со временем, по мере роста, моя человеческая форма начала становиться быстрее и сильнее. Прямо сейчас, в моем уникально быстром и мощном человеческом теле я быстро и бесшумно скользнул к окну, раскрыл его и вылетел из него. Еще до того как я успел коснуться земли, я уже находился в нужной стойке, и стоило мне ее коснуться, я уже двигался вперед. Я слышал, как Набики задвигалась тоже, и решил следовать маршрутом, обдуманным мною ранее.

Не знаю с чего, но Набики считает меня идиотом, понятия не имею с чего. Думаю, подсознательно она убедила себя в том, что люди, столь физически сильные как я, просто не могут быть еще и умными, и тем самым такие как она получают шанс выжить. Что-то типа баланса, данного от природы. Глупость. Набики знала что я знал о том, что она знает о том, что я собираюсь уйти, и тем самым сочла, что я вне всякого сомнения последую в другую сторону, пытаясь стряхнуть ее с хвоста. Зря. Вместо этого я направился прямо, насколько это можно, к своей цели. После моего полета этим вечером я обнаружил несколько еще нетронутых узлов барьера. В том самом районе, в котором я приземлился. В Джуубане.

После того как я совершил пятиминутную пробежку на максимально достижимой скорости, я остановился, и принялся за осуществление второй части плана по уклонению от Набики и стряхиванию ее с хвоста, была она за ним или нет. Я нырнул в сухой водосточный сток, что проходил под улицей, и уже там принялся избавляться от всей своей одежды. Мне приходилось недооценивать Набики раньше и я не стал исключать возможность того, что она могла разместить приводной маячок где-либо на моей одежде. После того как я закончил раздеваться, я закончил свою маскировку снятием своей маскировки.

Я ощутил, как кости мои и кожа принялись растягиваться. Мускулы распрямлялись, облик менялся. Парой секунд позже я уже был в своей истинной форме. Скользнув в тени, я принялся выдвигаться оттуда, где прятался. Вся моя одежда осталась в небольшом чемоданчике, спрятанном в выемке в стене канала.

Теперь, когда я был в своем истинно виде, я двигался быстрее. Любой, кто мог заметить меня, не увидел бы ничего, кроме слабозаметного черного пятна, тени, движущейся по улице от стены к стене. Я необнаружим, я безмолвен, я...

БУУМ!

...падаю мордой на камни. Ой. Это еще что за черт? Я закрутил головой из стороны в сторону, пытаясь определить происхождение взрыва. Позади меня, в нескольких кварталах отсюда, огненный шар прорезал воздух. Наверняка это и был источник взрывов. И я решил, что будет лучше сперва посмотреть, что происходит, прежде чем прикончить узлы барьера.




Авторское примечание:

Ух-ты. Никогда прежде не писал авторские примечания. Круто. Прям как профессионал. Для тех, до кого это еще не дошло, это кросс между "Ранмой" и "Сэйлор Мун". В то время как первая глава служила как затравка и введение, остальные главы и будут сюжетом.

(3):

Я не был так возбужден с того самого раза, когда мои когти впервые показались. Я перечитывал вызов, физически существующий кусок камня с впечатанным в него местом и временем, вновь и вновь. Настоящий. Взаправдашний вызов к Повелителю, к Тому, Кто Помнит. Я, низшее существо третьей филы, должен послужить Повелителю. Я едва не возгордился, входя в дворец. Стража, члены второй филы, пытались остановить меня, но увидав камень, просто не имели другого выбора, кроме как скользнуть в сторону, освободив проход. Восхитительное чувство. И всю дорогу, сквозь все эти коридоры, по которым я проходил, знать и повелители морщились, завидя меня. Пускай морщатся. Ха! Никчемные слизни. Их-то Повелитель не вызвал. Они-то не станут...

Еще один взрыв воспользовался подвернувшейся возможностью, напомнив мне, что все эти воспоминания, это, конечно, здорово, но сейчас не время и не место им предаваться. Сейчас время и место чрезвычайной осторожности. И я крался, быстро, но тихо, по карнизу последнего здания, вставшего между мною и боем. Забравшись на крышу, я склонился над карнизом, маскируя свое присутствие изо всех своих сил и приобретенных умений. А это, кстати, дает довольно нехилый суммарный эффект. Изучив вид, открывшийся мне, я застонал, полностью угробив этим все свои усилия.

Эти. Сапоги, банты и юбки. Разных цветов. Занозы. В заднице. Сэйлор сенши. В уме я бился головой об крышу. Я же знал, что есть причина тому, почему я не навещаю Джуубан на постоянной основе. Их было только пятеро — синяя, желтая, зеленая, красная и разная. Думаю, разная и есть эта Мун, остальные же... да, плевать. Эти пятеро устраивали шоу с огоньками и светом, чтобы...

Чеерт!

Я двинулся сразу же, стоило мне узнать, с кем сенши сражаются. Большой, темный и чешуйчатый. Член второй филы. Особь моего вида. У меня не было выбора, кроме как помогать ему, и я не видел возможности избегнуть моего непосредственного вмешательства. Другие представители моей расы начали прибывать.

Сенши не получили ни красочной атаки, и речей, ни предупреждений, когда я ринулся на них. Локтем в развороте синей на проходе, кулак второй в живот зеленой. Я позаботился о том, чтобы не применять когти. Мне хотелось обойтись без ранений как можно дольше. Если я раню одну из них, но не убью их всех, они наверняка устроят на меня охоту. И я не собираюсь убивать их, пока они не соберутся все вместе, разом, ничего не подозревающие и на одном месте, а у меня не будет под рукой мощного, дальнобойного и жутко большого орудия.

И когда остальные трое принялись поворачиваться, предупрежденные криками боли тех двоих, с которыми я уже разобрался, я послал свое сообщение соплеменнику. Это была не столько речь, сенши наверняка распознают послание, стоит мне использовать какого-либо рода речь, это был скорее набор звуков и выбросов ауры. Беги. Встреть меня в парке, у озера, завтра, в это же время. Восстановись.

Ну-у, не совсем так точно. В действительности я не сказал парк, я сказал "деревья посреди города", а озеро было "средне вода", но до того дошло. Чешуйчатая громадина крутанула хвостом и помчалась прочь, пока я проносился сквозь сенши подобно шару сквозь кегли. Желтая принялась орать и светиться, в то время как красная отпрыгнула от меня. На бегу я согнулся, и пройдя понизу, смел желтую с ног, и выпрямившись, взмыл в воздух, приземлившись этой Мун на голову, прежде чем ринуться дальше, мимо них, вверх по зданию и в ночь, так быстро, как мог.

Я пока не желал с ними сражаться.

Я прыгал с крыши на крышу, тень на фоне луны, беспорядочно двигаясь, так, чтобы наверняка избавиться от любых попыток преследования. Ну что за ночь. Да, думаю, мне стоило оставаться дома.



Скрип стал первым и единственным моим предупреждением. Глаза мои резко открылись, образовав две узкие щели, и я протянул сферу своих чувств до двери. Фигура, женская, держит большой металлический объект, полный воды. Это могло быть только одно. Внутри себя я застонал, готовясь к очередной ванне.

— Ранма, вставай, дурак! — заорала Аканэ, окатывая меня из ведра. Я удержал дыхание, и ледяная вода окатила меня, затем я сел, изображая неразборчивое бормотание.

— Э? Чего? — выдал я свою наилучшую имитацию кого-то, только что разбуженного.

Аканэ продолжала, и голос ее был пронзителен и раздражающ, в достаточной степени, чтобы крушить стекла. — Пора вставать, ты, придурок. Ты что, собираешься опоздать? — Она резко развернулась, собираясь умаршировать, когда я ответил.

— Э-э, Аканэ, — начал я, — сегодня суббота. В школу идти не нужно. — Я получил некоторое удовольствие, увидав как она замерла, и признав мою правоту, принялась испускать несколько смущенную ауру. Впрочем, она быстро замаскировала ее злобой.

— Набики! — заорала она. Я должен был догадаться. Пробравшись через всю комнату, разделяемую мною с Генмой, к одежному шкафу, я увидал Набики, входящую внутрь как раз в тот момент, когда я вытаскивал из него сухую смену одежды.

— Ну, — ухмыльнулась она, — готов к разговору? — Пфе. Дура. Я проигнорировал ее, проскользнув мимо к успокаивающей благости теплой ванны. Мысли же мои были совершенно в другом месте. Этот другой. Что он здесь делает? Неужели годы моих усилий наконец начали приносить плоды? Вторжение приближается? Я на это надеялся. Похоже мне действительно надо избавляться от этих идиотов. Какой-нибудь низший просто поубивал их и смылся, но я не такой, я всегда заканчиваю то, что начал. Я это начал, и я не уйду, пока все не закончу.

Я пошел в переднюю комнату ванной. Там я разделся, бросив промокшую до нитки одежду в корзину, положив сухую в сторонке. Я быстренько изучил окружающее меня пространство. Так, посмотрим, еще одна куча одежды в корзине, знака "занято" не видно, чье-то мычание из-за двери. Аканэ внизу, дурни еще спят, Набики слоняется за дверью. Должно быть Касуми. Ну ладно. Как минимум она меня бить не будет, и честно говоря, я был слишком обеспокоен неожиданным оборотом событий этой ночью, чтобы об этом волноваться. Я рывком отодвинул вбок дверь ванной.

— Эй, Касуми. Не хочешь мне спину потереть?

Часом позже, после продолжительного отмокания в ванне, и приятного разговора с Касуми, что просто истекала вожделением, я направился вниз, завтракать. Я заметил тот взгляд, что кинула на меня Набики (подозревающе-озадаченный, вне всякого сомнения из-за моего поведения в ванной), но предпочел ее проигнорировать. Я обслуживал себя сам, вытаскивая из холодильника холодный мисо, приготовленный Касуми парой дней ранее, когда меня вдруг посетило предвидение. Содрогнувшись, я всосал содержимое. Что-то серьезное вот-вот должно было произойти.

Тук. Тук. Тук.

Когда я ринулся к входной двери, я услышал, как Аканэ в большой комнате встает, собираясь узнать кто там. Когда же я влетел в коридор, что вел к двери, то увидал как Аканэ открывает ее.

— Здравствуйте, — сказала Сецуна, и Хотару стояла рядом с нею. — Мы ищем Ранму. Он здесь?

Хе. Никак не думал, что они воспользуются моим предложением. Что же, не знаешь что делать, иди вперед. Из-за спины Аканэ, наливающейся гневным свечением я помахал им рукой.

— Привет, девчонки, — выдал я прежде чем быть запущенным в стратосферу молотом, сопровождаемый воплем "Бака!". Если они не поверили мне прежде, что же, теперь могут убедиться самолично. Это уж точно. Я понадеялся на то, что эти двое доживут до моей посадки.

Двумя минутами позже, и тремя золотыми рыбками меньше, убитыми мною при приводнении, я уже был дома вновь, наблюдая за тем как Аканэ ведет себя так, будто и не пыталась убить меня только что.

— Простите меня за то, что я на вас накричала, — заявила она ничтоже сумняшеся, — Я приняла вас за очередных невест этого баки. — и при этом она даже и не позаботилась, чтобы хотя бы назвать меня по имени. Лицо Сецуны осталось нейтральным, но я явственно мог видеть неодобрительное выражение на лице Хотару. Она явно не была согласна с тем обращением, что я получал здесь, и я решил, что она, пожалуй, мне нравится. Ответила же Сецуна.

— Мы так и поняли, — сухо заметила она. Я так и не смог прочитать на ее лице, но тем не менее, невзирая на весь ее самоконтроль, я сумел вычленить неодобрение и из ее эмоций тоже. — Мы зашли лишь из-за того, что Ранма пообещал показать нам Нериму.

— Да не волнуйтесь вы так, я и сама могу вам все показать, — тут же просияла Аканэ, —Я знакома с нею несравненно лучше этого баки. А он наверняка потащит вас к этой тупой красотке, Шампу. — Я ощетинился. Мне и вправду не понравились попытки Аканэ навязать им себя поверх моего предложения. Я это начал, и черта с два я смирюсь с ее непрошеными услугами. К счастью, Сецуна, похоже, была того же мнения.

— Нет, спасибо, — вежливо пресекла она ее попытку. — Уверена, у вас и без того дел полно, и мне не хотелось бы отрывать вас от чего либо важного. — Видя, что Аканэ сдаваться не собирается, я пришел им на помощь.

— Ну что же, — дружелюбно начал я, прыгнув на ноги, — Не будем тратить времени. Почему бы вам не отправиться вперед, а я присоединюсь к вам, как только доберусь до горячей воды? — Сецуна тоже встала, вместе с Хотару, бросающей на Аканэ хмурые взгляды.

— Хорошо, — согласилась Сецуна, и развернулась, собираясь уходить. Аканэ гневно пялилась на меня, но я сделал вид, что не вижу ее вообще, вразвалочку направившись к кухне. Касуми все еще была наверху, в ванной, восстанавливаясь от своей сексуальной неудовлетворенности, после того как насмотрелась на меня голого и находящегося в пределах досягаемости, вдоволь, будучи при этом неспособной сделать ничего. В итоге я помог с водой себе сам, и выскочил на улицу.

Они меня ждали. Хотару сверлила дом сердитыми взглядами, в то время как Сецуна стояла на месте в спокойном ожидании. Стоило мне к ним присоединиться, как Хотару сорвалась.

— Поверить в это не могу! Ранма, она же могла тебя покалечить! Ты как, в порядке? — спросила она, окидывая меня с ног до головы обеспокоенным взглядом. Благодаря изрядному опыту, накопленному мной в этой сфере, я лишь отмахнулся. Сецуна мягко вмешалась в разговор...



— Здоров, как конь, — сострил я, — Так вы двое решили к нам заглянуть? Я и не думал, что вы появитесь. А где остальные двое, Харука и Мичиру? — я огляделся по сторонам, пытаясь определить, не прячутся ли они поблизости.

— О. У Харуки-папы гонка, и она не могла ее пропустить, а Мичиру-мама на репетиции. — чирикнула Хотару, полностью уже забыв о своем былом недовольстве. Ну что за дружелюбная девочка. Наверняка друзей у нее уйма.

Сецуна мягко вмешалась в разговор. — Вчера ты предложил нам показать Нериму, и поскольку Мичиру и Харука были заняты, мы с Хотару решили принять твое предложение.

Я ухмыльнулся ее импульсивности. — Что же, теперь вы верите в то, каким образом я прилетел на ваш пикник? — я особенно был горд тем, что все-таки ухитрился своим замечанием выдавить из Сецуны слабую улыбку. Я пошел вперед, они последовали следом за мною. Они не просили меня показывать им что-то конкретное, так что я решил направиться по большому кругу. "Некохантен", "у Уччан", Фуринкан, может быть еще пара-тройка мест. Я направился к "Некохантен".

— Поверить не могу в то, что она и вправду бьет тебя! — сказала Хотару. Губы ее неодобрительно поджались, сделав ее лицо еще более милым. — Как кто-то, кто угодно, может быть настолько злобной?

Я пожал плечами, — Со временем привыкаешь. Путь истинного бойца не бывает без боли и все такое... — легкомысленно отозвался я, и Сецуна бросила на меня странный взгляд.

— И почему ты это все терпишь? — тихо спросила она. Я покосился на нее, прежде чем отвечать.

— А что я могу? Если я скажу ей "хватит", она разойдется еще сильнее. Вообще-то она еще не так плоха, по сравнению с ее сестрой, Набики. — добавил я. — Аканэ просто меня бьет. Физически. Набики же действует тоньше. И безжалостнее.

— Но почему бы тебе просто не уйти? — спросила Сецуна. Хотару тоже уставилась на меня, явно поддерживая ее. О, боги гнева...

Почему бы мне просто не уйти? Вопрос, что я задавал и самому себе неоднократно, но ни разу до этого мне не задавали его другие. Полагаю, мне стоит подумать, прежде чем отвечать.

После долгого молчания и наконец ответил. — Потому что это будет бесчестно.

— Бесчестно? — переспросила Сецуна, — Почему бесчестно?

— Потому что мой батя и Тендо-сан заключили соглашение, по которому две школы должны быть объединены. Поскольку я наследник со своей стороны, я обязан жениться на одной из них. Ни одна из двух других не захотела, так что я застрял на Аканэ.

— Но как насчет других твоих невест? — спросила Хотару — Я не помню, чтобы ты говорил что-то о них. Почему бы тебе не жениться на них?

— Потому что в таком случае соглашение с Тендо будет разорвано, и моя честь уничтожена. — сказал я. Сецуна пристально глянула на меня. Хотару вопрошающе.

— Эта честь настолько важна? — тихо поинтересовалась Сецуна. Я резко глянул на нее, пожалуй даже чересчур резко. Я видел, она задавала этот вопрос всерьез. И она заслуживала серьезного ответа. Если я смогу высказать его словами.

После еще одной долгой паузы я наконец заговорил, и весьма серьезным тоном. — Бывали времена, — начал я, — когда у меня не было одежды, не было еды, друзей, и даже надежды. Но даже без этого всего у меня оставалась честь. Если не станет и чести... — я помолчал, — Если я потеряю и честь, не останется действительно ничего.

Молчание было мне ответом.

Мы шли дальше.



— Итак, — сказал я, тщетно пытаясь звучать как ни в чем ни бывало. — Мы повидали "у Уччан", "Некохантен", Фуринкан, доктора Тофу и Рёгу. — я хромал, левая сторона моего лица представляла собой сплошной синяк, я был девушкой, и я все еще не мог отойти от того парализующего зелья. Довольно насыщенный день, могу вам сказать.

Хотару давным-давно уже отказалась от всех своих попыток закрыть отвисший рот, так и ходя, изумленная донельзя. Сецуна все еще билась, отважно и неукротимо, за возможность оставаться холодной и спокойной, но я видел как ее скорлупа бесстрастия трескается и отпадает кусками. В принципе я их не виню. У Укё все при принципе было неплохо, Конацу был очень мил, а Укё действительно все поняла как надо, но после нападения Мусса, и амазонского тисканья Шампу, за которыми последовал Фуринкан с Куно, и братом и сестрой, последняя встреча была с Рёгой, что оставила меня в женском теле, следом шел Тофу и его неудачный номер бальных танцев, (с Касуми и Бетти в качестве помощников и партнерш по танцам). Хотару должно быть уже сплющила все лицо, падая без конца лицом об пол, а Сецуна, похоже, обзавелась нервным тиком, судя по ее левой брови.

— Ранма, должна тебе признаться, — начала Сецуна, — в парке, когда ты рассказывал о своей жизни, я решила, что ты несколько все преувеличиваешь. Но теперь... — голос ее затих. Я лишь пожал плечами. За нашими спинами солнце уже начинало садится. Приближающаяся ночь напомнила мне о том, что на вечер у меня уже назначена встреча, и я не мог провести ее с этими двумя поблизости.



— Да не волнуйтесь вы так насчет этого, — сказал я, — Послушайте, я не хочу показаться неучтивым, но становится поздновато. Вас до дому не подбросить? — Сецуна тряхнула головой, и потянулась к часам. Увидав циферблат, она моргнула.

— Да, похоже, становится поздновато. Ты не знаешь, когда будет автобус?

Я ухмыльнулся. — Через пару часов, но я вполне могу подбросить вас до дому, если хотите.

Сецуна приподняла бровь. — Что-то непохоже, чтобы тебе уже могли выдать права. — Хотару была слишком ошеломлена событиями этого дня, чтобы говорить.

Я потянулся, стараясь выгнать из тела последние остатки парализующего зелья. Эти двое выглядели довольно легкими, и мне хотелось сделать им что-нибудь хорошее...

— Разумеется у меня нет никаких прав. Но я предлагал вас подбросить, а не подвезти. — я ухмыльнулся, увидав озадаченный взгляд Сецуны, и добавил, — В конце концов, что это за экскурсия по Нериме без тура по крышам?

Используя свою скорость реакции в качестве последнего и неопровержимого аргумента, я подхватил Сецуну одной рукой, и усадил ее на плечо, проделав второй рукой то же самое с Хотару. Удерживая их руками, обхватывавшими их за талии, я прыгнул вверх.

Я услышал, как Сецуна задохнулась, кроме того, прыжок, похоже, заставил Хотару очнуться. Она приглушенно пискнула, но к тому моменту я уже был на крыше, и уже мчался вперед.

— Положите ноги мне на грудь, чтобы сохранять равновесие, — предупредил я их, перепрыгивая с одной крыши на другую. — Руки на мне голову. И расслабьтесь. — все это я произносил обычным, спокойным тоном, так, как будто прыжки по крышам на тридцатикилометровую дистанцию с двумя женщинами на плечах для меня были обычным делом. — Я постоянно этим занимаюсь.

Двумя крышами позже я почувствовал как Хотару наконец расжалась, и я заухмылялся, когда она принялась хихикать. Вскоре после этого расслабилась и Сецуна.

— В принципе я бы против этого так не возражала, — сказала та несколько нервно, — если бы не была в юбке.

— Не волнуйся, — отвечал я, легонько выдохнув, — Ты изумишься, узнав насколько мало народу в этом городе, все-таки задирают голову к небу, — мне пришлось себя несколько сдержать, взяв подходящий темп. Да, эти двое, может быть, много и не весят, но Джуубан отсюда довольно далековато, и я не занимаюсь такого рода упражнениями на регулярной основе. Дальнейшее наше путешествие проходило в том же ключе. Я продолжал вести с Сецуной непритязательный диалог, пока Хотару ахала, ликующе изучая окрестности в новой, ранее неизведанной перспективе.

— Так сегодняшний день совершенно обычен? — спросила Сецуна.

— Ага. Конечно, бывают и дни, когда ищи не ищи, никто на пути так и не попадается, но это чаще всего означает лишь то, что они тренируются, собираясь избить меня, или еще что в это роде. Вообще-то сегодня вам еще повезло.

— Почему?

Я ухмыльнулся, про себя. — Вам повезло оказаться у нас в один из дней, когда поблизости нет Хаппосая.



Кинувшись на меня, Хотару одарила меня жаркими объятьями, — Ранма, спасибо за эту поездку, — счастливо смеясь, сказала она. Лишь затем она, похоже, осознала, что обнимает меня, и залившись краской до пят, убежала в дом. О, боги гнева, кажется, она в меня влюбилась. Сецуна же одарила меня более сдержанным прощанием.

— Спасибо за экскурсию по Нериме. Мне очень понравилось, — благовоспитанно сказала она, подав мне руку. Я ухмылялся как какой-то восемнадцатилетка (какое совпадение), взяв ее руку своей.

— Ха, ничего подобного. Спасибо вам, — засмеялся, я почесывая затылок свободной рукой. И вновь я был приветствован одной из небольших улыбок Сецуны. Кажется, мне это начинает нравиться.

— Не смотря на то, что, по моему мнению, ты не заслуживаешь того, как с тобой обращаются, — сказала она, неожиданно став очень серьезной, — Я уважаю твое отношение к долгу. Если тебе когда-либо понадобится помощь, не стесняйся, спрашивай. Я не буду ничего обещать, но я посмотрю, что смогу сделать, — и развернувшись, она грациозно вошла в дом, что она делила с Хотару и двумя остальными женщинами.

Я так и стоял, глядя ей вслед, долгое время. Что-то было такое в том, как она произнесла этот "долг". Что-то...

Я расплылся в ухмылке. Нет, похоже, мне определенно нравиться иметь ее поблизости. Может быть, я оставлю ее себе, рабыней, после того как мы вторгнемся сюда, и все завоюем. Принявшись насвистывать, я пошел прочь, с руками в карманах. Ночь уже полностью вступила в свои права, но у меня еще было некоторое время перед назначенной встречей. Так почему бы этой ночью не наслаждаться?



Я тупо пялился на изломанное тело Саффрона, неспособный поверить в то, что только что произошло у меня на глазах. Я победил? Как? Как я мог это сделать? Это просто невозможно. Саффрон был богом, а я всего лишь низший из третьей филы. Я был избран из-за того, что был слаб. Битва должна была быть до омерзения односторонней, это я должен был валяться изломанным. Нет, не то, чтобы я против этого возражал, но что это значит? Был ли Саффрон не более чем пустышкой, фальшивкой, мелким демоном, притворяющимся великим? И когда эта мысли посетила меня, тело Саффрона обратилось в золу, подобно фениксу. Глупые хныкающие звуки донеслись из огня, и секундой позже и Саффрона и огня больше не было. Плачущий младенец лежал там, где только что они находились. Нет, Саффрон был богом. Сказочно мощным, если он мог практически незамедлительно возродиться. И последствия этого вывода ударили меня подобно молнии. Я только что убил бога. Так насколько же мощен я стал?

Бульканье, донесшееся до меня справа, вырвало меня из грез. Было уже довольно поздно. Я опирался о дерево, скрытый в тенях, рядом с озером, что лежало также справа. Я не двигался уже почти два часа, стоя в ожидании. Быстрый взгляд направо подтвердил мои подозрения.

Озеро было переполнено кипящими ключами, и лунный свет отражался от его пузырящейся поверхности. Из глубин озера, из ила, покрывавшего дно его, вылезала на поверхность чешуйчатая тварь из второй филы. Должен признать, это было довольно неплохое место для укрытия, с учетом цвета и фактуры кожи твари. Второй огляделся по сторонам и быстро по выданной мной ауре из серии "да тут я, тут" засек мое местоположение. Лунный свет подчеркнул его скалящуюся пасть, стоило ему разглядеть меня внимательнее. Волевым усилием я подавил свой хмурый взор.

Причина, крывшаяся за столь неприязненным приятием меня, довольно проста. Я из третьей филы, он из второй. Что вроде кастовой системы. На вершине пирамиды стоит Тот, Кто Помнит. Что-то типа бога во плоти. За ним Повелитель первой филы. За ним, в большинстве своем, сказочно мощные меньшие повелители и повелительницы, и тому подобное. Довольно значащие личности, но не настолько значащие как Повелитель. Ниже их стоят члены второй филы. Они служат командирами и стражей, элитными воинами. И уже под ними находится наша третья фила. Пеоны и пушечное мясо. Когда барьер падет, третьи пойдут первыми, принимая на себя мощь человеческого оружия. Наибольшей же проблемой, в моем случае, является то, что к членам третьей филы относятся как грязи под ногами. Причина же того, почему мы считаемся третьими, причиной, по которой мы лежим в грязи, является аномалия в наших аурах. В то время как у большинства существ нисходящая аура закручивается против часовой стрелки, то есть у людей, существ всяких там, или демонов, у третьей филы нисходящая спираль закручивается по часовой стрелке. Из-за этого мы считаемся слабее и ниже всех других, ну и презреннее тоже. Что-то типа того, как считать кого-то ниже тебя из-за цвета его кожи или глаз. Люди, в принципе, тоже подобным страдают.

— Третий, — нагло сплюнул тот, — Что ты здесь делаешь? — он шарил по мне взглядом вверх и вниз, и я с трудом удержался от того, чтобы не встать в угрожающую позу.

— Меня зовут Ран, — вместо этого сказал я, — Я был одним из первых агентов, что НАШ... — я выделил это слово, — Повелитель послал ослаблять барьер.

Второй скалился на меня, скалился ухмылкой существа без губ, которому нечем ухмыляться. — Что же, можешь теперь этим не заниматься, — сказал он мне, — Вторые занялись этой задачей. Мой Повелитель наконец-то свободен в достаточной степени, чтобы послать Вторых вперед, позаботиться об этом и возглавить вторжение. — сопляк самодовольный. Не может признать, что лишь благодаря Третьим барьер ослаб. Не признает этого, хоть его пытай. — Твоя работа окончена, Третий.

Я ощутил, как теплое чувство прокатилось по мне. Я закончил, что начал. Наконец-то я могу оставить этих раздражающих людей позади.

Второй продолжал, — Теперь ты можешь воссоединиться с остальным своим родом.

Предупреждения не было. Единственное, что спасло меня, — годы неожиданных атак дюжин сверхмощных бойцов. Я метнул себя прочь от дерева, в тот же самый момент был окачен тучей щепок. Перекатившись, я встал в стойку, склонившись вперед, одна рука на земле, обе ноги широко в стороны, для устойчивости.

— Что ты творишь, во имя Повелителя?! — выплюнул я в него. Второй лишь одарил меня презрительным взглядом.

— Все просто, Третий. Я отправляю тебя к твоему роду. Тебя не было там, когда мы осуществляли чистку.

Я застыл. — Чистку? — спросил я, уже боясь его ответа.

— Чистку. Славную охоту, что избавила мультивселенную от вас и вам подобных. Ничтожной и никчемной извращенной расы. — Второй атаковал меня физически. Невзирая на ледяной комок в желудке, я легко избег всех его атак.

— Ты лжешь! — выплюнул я. Второй был слишком уверен в своем превосходстве, полностью проигнорировав тот факт, что я уклонился от его атак, будто их и не было вовсе.

— Это было дивное зрелище, — сказал он мне, — когда последний Третий пал, стертый рукой самого Повелителя. Празднование этого события длилось больше недели.

Мне надо убираться отсюда. Сенши покажутся здесь в любую секунду, и я не желаю им объяснять, чего это я общаюсь с это тварью. Отмахнувшись от очередной бесплодной атаки Второго, я расправил пальцы, и запустил Катю Тенсин Амагурикен прямо в грудь ничего не подозревавшей твари. Кулак мой сжался вокруг того, что сходило, более-менее, за сердце этой твари. Рывок, и вставшая столбом тварь рухнула оземь, истекая энергией из пробитой груди. Скорее всего, он даже и не почувствовал удара.

Все что я чувствовал — холод. Лед. Все Третьи. Мои люди. Моя раса. Мои друзья. Моя семья. Мертвы. Последний стерт Повелителем самолично. Подняв голову к небесам, я заревел, устрашающий, рвущий небо рев, что не может исходить из глотки человека. И с этим, когда холод проник до самой моей души и дальше, я сбежал в ночь. Я бежал от этого тела, и того, что оно собой знаменовало. Я бежал.




Примечание переводчика:

М-да. Гении планирования и предусмотрительности. Что-то типа — "раз уж мы все равно скоро захватим ту реальность, ведь чуть-чуть осталось, и заведем себе уйму рабов, так не вырезать ли нам всех крестьян, и прочую раб.силу, а то они грязные, немытые, отвратные и не в ту сторону закрученные... ", а потом неделю гудеть всем колхозом, на имеющиеся, но уже не пополняемые запасы...

Интересно, Тот, Кто Помнит, он еще и думать умеет?

(4):

Мертвы.

Все они мертвы.

Я бежал сквозь ночь, не обращая внимания ни на что.

Мои друзья.

Я проломился сквозь деревянный забор, будто его там и не было. Я перелетел через дом, что он окружал, одним прыжком. Я был с другой стороны и уже исчезал, когда огни только зажигались.

Все мертвы.

Я бежал, и бежал, и бежал. Я гнал себя все быстрее и быстрее. Я не пытался куда-то попасть, я просто пытался убежать от этих слов.

Теперь я один.

Встав на месте, я сложился вдвое, свалившись у стены какого-то склада. Холод наполнял мой живот, холод сковывал мускулы. Все они уничтожены без какой-либо причины, кроме той, что они другие. Наконец я сдался, позволив, наконец, осознанию этого факта пробить себя.

Теперь я один. Все так, помощь, которой я ожидал, мое возвращение домой со славой, к моим людям, все надежды, все разбито. Если бы я тогда был там, показался бы там, я бы тоже был убит, убит безжалостно. У меня больше не было возможности вернуться. Хуже того, они собирались вторгнуться и в этот мир тоже. Если они поймают меня здесь, я буду мертв также, как будто и не уходил оттуда.

И логично, у меня больше не было никакого другого выхода, кроме как сопротивляться им. Бороться с их вторжением. Это выглядит практически невозможным, но если я предотвращу ослабление следующих узлов барьера, я остановлю вторжение. Разумеется, мне придется убить всех, кто уже есть здесь или появится здесь. Я не могу позволять им возвращаться, или позволить им предупредить остальных.

Логично. Разумеется, логично. Мои эмоции в этом участия не принимали. Чистая, трезвая, холодная логика.

Кисть моя устремилась вперед, забирая с собою добрую часть моего гнева и ненависти, заодно с приличным зарядом ки. Склад, о который я опирался, был практически аннигилирован этим ударом. Багрово-красный с черным шар энергии прорезал воздух, забирая с собою внушительные куски дороги, отскакивая от нее, и затем впечатался в очередной склад-магазин. Фейерверк впечатлял.

Я выпрямился. Мне нужно их убить. Всех. Единственный логичный выход. Но мне нужна помощь. И я пошел прочь от зоны разрушения, только что созданной мною, холод внутри меня не ослабевал. Я не могу полагаться на других неримцев. Они скорее обернутся против меня, вместе с Первыми и Вторыми, и по большей части у них просто нет инстинкта убийц. Мне нужно найти союзников, в достаточной степени безжалостных, в достаточной, чтобы убивать демонов без жалости, найти кого-то, кто не станет колебаться, если я предложу им возможность геноцида над целой расой демонических существ. Мне нужны Сэйлор Сенши. И пока звуки сирен становились все громче и громче, я напрягал мозги, обдумывая возможности и наилучшие способы уничтожения остатков моей "родни"



— Ранма но бака! — заорала Аканэ, устремляясь в атаку. Уже полдень. Я провел большую часть ночи на пути из Джуубана в Нериму, двигаясь прогулочным шагом.

Все дело в том, что я всего лишь позволял ей бить меня, чтобы не выходить из образа. Мне нужно было притворяться, поскольку эти идиоты обеспечивали мне некоторого рода прикрытие. Больше мне прикрытие не требуется, и я остановил ее молот одной рукой. Ярость Аканэ встала столбом, и она принялась пялиться на меня, и на свое оружие, стиснутое мной мертвой хваткой.

— Аканэ, — сказал я мягким голосом, что прикончил весь холод во мне. — Не могла бы пройти в большую комнату, и за столом меня подождать? Сообщи остальным, что они тоже нужны мне. Я хочу сделать объявление, — я высвободил ее молот, и она отдернула его прочь, даже и не заметив, как я спокойно прошел мимо нее. Я остановился на ступеньке у заднего двора, где сидели Соун и Генма, обжуливая друг друга в сёги. Я повторил свое сообщение и для них.

Когда я поднимался по лестнице, я натолкнулся на Набики. Та выглядела несколько разъяренной, с руками на бедрах, и гневным взором, которому бы Аканэ могла обзавидоваться. — Ранма. Где ты был прошлой ночью. И ты лучше ответь мне в этот раз, иначе я превращу твою жизнь в сущий ад. — Она нависала надо мною, используя лестницу для того, чтобы нависнуть надо мною, тем самым, подавляя меня.

— Хорошо, — невозмутимо ответил я. — Я как раз собираюсь сказать это всем внизу, за обедом. Позволь мне сперва собрать всех, — развернувшись, я пошел прочь. Набики как раз собиралась за меня хвататься, когда слова мои наконец до нее дошли. Яростный ее взгляд превратился в изумленный.

Касуми я нашел на кухне. Той же самой неторопливой походкой я прошел до плиты, и вынул у ней из руки нож, который она держала. Лишь тогда она меня, наконец, заметила.

— О, привет, Ранма, — слегка наклонив голову, улыбнулась она. Желание воспряло в ее ауре, оборачивая меня ее вожделением. Проигнорировав это, я вернул ей улыбку.

— Касуми, ты не помнишь телефонный номер Нодоки? — поинтересовался я, принимаясь крошить овощи для супа, что лежали в сторонке.

— Конечно, Ранма, — радостно отвечала она, и желание сделать для меня все, что угодно, пропитало ее ауру. При других обстоятельствах... Она продолжала, — Тебе хотелось бы его получить?

Я кивнул и она вышла из моего поля зрения, а я продолжил готовить обед. Когда она вернулась, в руках у нее был листок бумаги с номером и телефон.

Я ее поблагодарил. — Касуми, не могла бы ты отправиться в большую комнату и сказать остальным, что я сделаю сообщение, как только Нодока присоединится к нам? — Кажется она собиралась запротестовать, но я перебил ее. — Я позабочусь об обеде. Отдохни пока немного. Пожалуйста? — я выпихнул ее из кухни и занялся телефоном. Набрав номер, я пристроил трубку у себя на плече, продолжая готовить. Через пару гудков трубку подняли.

— Моси-моси? — ответил мне голос Нодоки.

— Мам? Это Ранма. — она собиралась что-то сказать, но я прервал ее. — Я хочу сделать одно очень важное объявление. Не могла бы ты, пожалуйста, подойти к Тендо? Как можно быстрее, пожалуйста?

Я чувствовал как она колеблется, несмотря на всю серьезность, вложенную мной в мой голос. — Хорошо, сын мой. — наконец ответила она, — Если это так важно...

— Спасибо, — сказал я, и затем, не сказав больше ни слова, повесил трубку. Я набрал другой номер, и поговорил немного с человеком на той стороне провода. Минутой позже я повесил трубку и отложил телефон в сторону. Суп уже практически приготовился, и я добавил в него последний ингредиент. Особенный такой ингредиент. После этого я принялся ждать.

Я уже довольно давно нашел способ покончить со всеми этими помолвками. Очень простой способ. Очень. Единственная проблема, способ включал в себя действия, на которые "Ранма Саотоме" никогда бы не решился. Теперь, когда у меня больше нет причин оставаться с этими людьми, теперь, когда я и вправду собрался сбежать из этого дурдома, это было идеальным решением.

Стук в дверь прервал мои раздумья, и я двинулся к двери. За дверью находилась весьма обеспокоенная Нодока. Я прервал ее прежде, чем она даже раскрыла рот. — Пожалуйста, подожди в комнате. Я скажу все всем разом. — Прикусив губу, она исполнила просьбу, а я вернулся на кухню, за мисками, палочками и супом, после чего, забрав все это, двинулся к остальным.



Огонь передо мной зашипел, стреляясь искрами, когда я бросил в него ветку. В углях с одной из сторон костра стоял котелок, с кипящим в нем рисом. Позади меня лежал рюкзак. Вокруг меня — парк одного из районов Токио — Джуубана. Когда я вернулся в Нериму, все прошло именно так, как и ожидалось. Если мне повезет, я никогда больше не увижу никого из них вновь.

Я фыркнул. Если мне повезет? С каких это пор мне стало везти? Скорее всего я увижу их всех к концу недели. Ну и ладно. Если они покажутся, то я просто выполню все мои им угрозы. Они убедятся, что я слов на ветер не бросаю. Вот уж чего никто из них точно не ожидал от Ранмы Саотоме, так это угроз. Но я твердо намеревался воплотить в жизнь каждую из них, если понадобится.

Я быстренько оглянулся по сторонам. Я один. Совсем один. Наконец-то один. Сумерки сгустились вокруг меня, пока я готовил рис. В принципе мне это и не нужно. Рис. Я могу подсократить траты энергии, если потребуется, или просто заставить энергию пополняться самостоятельно, но я каким-то образом ухитрился привыкнуть к некоторым вещам. Теплая постель, к примеру, хотя вряд ли я ее здесь заполучу. Сегодня я объявил войну своему собственному роду, буквально. Они придут. Когда угодно. Куда угодно. Единственная моя просьба — пусть они приходят в Джуубан, чем куда-либо еще. Благодаря моим предыдущим усилиям практически весь Токио свободен от барьерных узлов, став, тем самым, одним из слабейших звеньев цепи. Джуубан является единственной частью города, в которой еще осталось приличное число узлов, что означает, что именно их и будут атаковать.

Это означает, что мне нужно быть начеку все двадцать четыре часа в сутки. Я должен встать где-то между оставшимися узлами и надеяться на то, что я буду двигаться достаточно быстро, чтобы перехватить их до того, как они преуспеют в своем деле. Не очень-то и хороший план. Мне действительно потребуется помощь.

Быстро поглотив свой ужин, я забросал огонь грязью и закинув рюкзак за плечо, приступил к выполнению своего плана. Конечно, у меня было несколько серьезных преимуществ. Во первых — фактор неожиданности. Вторые и Первые не имеют ни малейшего понятия о том, что я существую, и о том, что я пытаюсь их остановить, и о том, что я силен. Второе мое преимущество — опыт. Я помню еще сколько проблем у меня было вначале, в нахождении и уничтожении узлов. Это даст мне приличное время на обнаружение, приближение и уничтожение кого-либо пытающегося разобраться с узлами.

Неторопливым шагом я двигался по улицам — практически обезлюдевшим. Было довольно поздно, и большая часть жителей разошлась по домам, понятия не имея о том кто я есть и о той опасности, в которой они все находятся. Пожалуй лучше мне будет оставаться в человеческой форме на все время боя. Сэйлор сенши могут показаться в любую секунду любого из моих боев, а я хочу иметь их на своей стороне, а не получить удар в спину в тот самым момент, когда мне некогда смотреть по сторонам.

И пока сумрак темнел, я принялся оценивать свой новый жизненный статус. Одинок, последний представитель практически вымершей расы, сражающийся в проигранной битве против значительно превосходящих сил, с дюжинами врагов на плечах, без дома, без какого-либо места для отдыха, и все, что у меня имеется, лежит в мешке за плечами.

Я принялся насвистывать что-то жизнерадостное.

Я уже давным-давно сводил на нет узловые точки города Токио, одну за одной. Я мог довольно легко перемещаться по городу каждую ночь и делал это на протяжении практически двух лет. Куча времени для чего угодно. Единственным местом, избегаемым мною, была префектура Джуубан, в основном из-за Сэйлор Сенши, что могли похвастаться впечатляющим и весьма красочным списком уничтоженных демонов. Определенно, лучше было избегать из по мере сил и возможностей, поскольку тогда еще я все считал себя слабее и непригодным к бою, в основном по причине принадлежности моей к Третьим. После моей битвы с Саффроном эта иллюзия разлетелась вдребезги, и тогда я осознал, насколько же я силен. Подобные новости делают настоящие чудеса с уверенностью в себе, так что я начал перемещаться по городу свободнее.

Сам по себе центр Джуубана не мог похвастаться приличным количеством естественно расположенных узловых точек. В южной и восточной части их больше, но именно ими я и занимался весь последний месяц. Запад я практически не трогал, а что касается севера... Север представлял собой крупнейшее из всех сосредоточений узлов, которое мне когда-либо выпадало удовольствие видеть. Если где и будут проводиться атаки, то они будут там и только там. Такое количество точек в одном месте представляет собой диких размеров узел в сети магического барьера.

Оставалось лишь одно — ждать. А они уж придут. Сами.

Вот теперь улицы действительно вымерли. Тьма опустилась на город, и слабенькое, чуть заметное мерцание звезд, тех, что не были забиты светом уличных фонарей, приветствовало меня. Я прыгнул вверх, отскакивая от стен и низеньких зданий, в итоге приземлившись на крыше круглосуточного магазина. Именно оттуда началось мое стремительное выдвижение на север.

Именно теперь начиналась наиболее раздражающая часть моего плана. Я не имел ни малейшего понятия где или когда состоится атака. Мое обостренное восприятие могло покрыть не более километра, даже на крышах. Мне придется полагаться исключительно на везение и постоянно перемещение, чтобы найти...

КРРАК-БУУМ!!

Или просто двигаться на взрывы. Что-то это все становится подозрительно однообразным. Да что такое с этими чертовыми идиотами, если они производят столько шума? Чертовы безмозглые Вторые. Думаю это какой-то неписаный закон, что Вторые должны быть тупы и предсказуемы до невозможности во всем, за что бы они ни брались.

Взрыв произошел в двух улицах от меня. В прошлый раз я влез в одну из этих драк стараясь избегнуть лишнего внимания. В этот раз все должно быть несколько иначе. В два быстрых прыжка я оказался над местом боя.

И вновь я видел пятерых сенши суетящихся вокруг большого Второго. В последний раз я двигался быстро, так, чтобы меня не распознали, в этот же раз я пытался оценить их тактику, и, по возможности, узнать имена. Если я уж собираюсь сделать из них союзников, надо произвести на них впечатление мастерством и манерами.

Довольно быстро стало ясно, что пятеро девушек молоды, неопытны и весьма пугающе мощны. Их атаки не обладали отточенностью, разбрасывали бесполезно и зазря гигантское количество мощи, но все еще наносили существенный урон шкуре Вторых. Они также были нетренированы до безобразия, хотя та, в зеленом, Сэйлор Юпитер, кажется так ее соратницы назвали ее, честно пыталась заблокироваться от одного из ударов Вторых.

В то время как последний Второй был темным и чешуйчатым, этот от него несколько отличался. Кожа его напоминала радугу, один цвет мешался с другим, с вязкой, глиноподобной шкурой, что наверняка позволяла ему быстро регенерировать. Тварь не была особенно мощной или сильной, но обладала впечатляющей гибкостью. Я скривился, когда она кувыркнулась назад, практически сложившись вдвое, избегая удара желтой, прошу прощения, Венеры. Удар Венеры полетел дальше, размолотив ни в чем не повинное дерево, что ранее торчало из квадратной дырки с почвой на тротуаре.

Оценка? По шкале от одного до десяти каждой три, ну может быть четыре, с натяжкой. Они слишком нетренированы, хотя и лучатся от энтузиазма. Вместе же, командой, они набирают твердую восьмерку, может быть даже девятку. Общими словами — отряд драчунов, неспособный действовать эффективно, кроме как стаей. Группой они с легкостью управятся с любым Вторым, может быть даже с приличным числом Первых тоже.

Но как насчет остальных? Насколько я помню, они базируются на планетарной системе, минус Земля, у которой они стянули Луну. И если собравшаяся здесь подборка, Меркурий, Венера, Мун, Марс, и Юпитер настолько мощны, то как насчет других? Сатурн, Уран, Нептун и Плутон? Сильнее они или слабее?

Я отряхнулся, бросая эти раздумья. Пока я там думал, бой шел дальше, и сенши в нем побеждали. Их было пятеро, а Второй один, и в то время как Второй устраивал впечатляющее шоу, в действительности шансов на победу у него не было. И я мог также показаться сенши, представив себя в наивыгоднейшем свете.

Стряхнув с плеч рюкзак, я скрылся за небольшой трубой, торчавшей из крыши. Сфокусировавшись, я сжал свою ауру до более-менее безопасного уровня, мощного, но все еще в пределах человеческих возможностей. Согнувшись, я прокрался к краю крыши, и напрягся, ожидая подходящего момента.

Противоборствующие стороны кружили друг вокруг друга, растягивая это настороженную паузу. Сенши были прямо подо мною, несколько сбоку, как впрочем, и монстр. Я видел, как он собирается броситься в очередную атаку, и бережно и незаметно сфокусировал свою ки в острые когти, продолжавшие пальцы правой руки. Второй зарычал, делая первый шаг в своем рывке, и я двинулся вместе с ним.

Разряд покинул его лапы в то же время, как я ринулся вниз, оттолкнувшись ногой от крыши. Предполагаемое место посадки должно было быть в метре перед ним и чуть сбоку. И пока я летел в воздухе, рука моя поднялась в безжалостном замахе. Приземлился я пригнувшись, правая рука вытянута в сторону, в чрезвычайно выпендрежном взмахе. Мне нужно было произвести на них впечатление. Я должен был источать силу и уверенность, в то же время не выбиваясь из человеческого образа.

Сенши пируэтами уклонились от разряда, и теперь развернулись назад, как раз чтобы увидеть меня, припавшего к земле прямо перед Вторым. Мне не требовалось оглядываться, чтобы почувствовать как аура Второго увядала. Я услышал удар, практически рассеченный торс твари развалился напополам вплоть до таза, и рухнул на землю. Энергия его принялась рассеиваться в пространстве, а труп рассасываться, в то же самое время как я вставал, выпрямляясь прямо перед ошеломленными взглядами сенши.

Внешне я был спокоен, но лицо мое было серьезным. Внутри же себя и потел и нервничал и теребил воротник. Пускай они на это купятся. Пускай. Пожалуйста.

— Я — Ранма. Простите.



— Мы — Сэйлор Сенши. Во имя Луны мы исправляем неправильное и караем зло. Я — Сэйлор Мун. — объявила многоцветная, вставая в позу. Я попытался не подавать виду, насколько мне было скучно, пока и остальные вставали в позы и выдавали свои речи. Мне была нужна их помощь.

— А теперь, — начала Марс, смеряя меня гневным взором, — Кто ты, и что ты здесь делаешь? — Кажется, она была против. Ну и ладно, такие в любой группе попадаются. Может она от природы такая стервозина. Остальных, возможно, я еще смогу завоевать. Желтая юбка (Венера) и зеленая (Юпитер) уставились на меня голодными взорами, акклиматизацию к которым я прошел за последнюю пару лет. Отлично. Если они буду меня хотеть, то скорее всего и помогут тоже. Меркурий все еще изучала меня и печатала что-то на своем компьютере, что отвечал ей попискиваниями.

— Как я и сказал вам ранее, — начал я, — Я — Ранма. Просто Ранма. Я появился здесь, чтобы делать то же, что и вы. Биться с этими существами. — Черт, я едва не назвал их Вторыми. Мои слова породили шквал вопросов.

— Почему ты это делаешь? И как ты его победил? — Марс продолжала допрос.

Компьютер Меркурий выдал последний писк и она заговорила, — Похоже, что он человек, но он излучает довольно необычное энергетическое поле. — проинформировала она своих подруг, убирая компьютер. Черт. Она меня сканировала. Слава тебе... неважно. Хотя я рад, что прошел проверку, даже и не зная о ней. Я задумался на секунду, что же именно она засекла, необычно сильную ауру, исходящую от меня, или что-то, относящееся к моему происхождению. Черт. Черт два раза. У меня нет другого выбора, кроме как продолжать в том же ключе и ответить на вопросы Марс.

— Я помог вам потому что ненавижу этих тварей. Для этого приема я использовал свою ки.

Меркурий раскрыла рот — Твою ки? — в то время как Марс вторила ей вопросом, — А почему это ты их ненавидишь?

Я открыл рот, собираясь ответить им...

— Ранма! — завопил счастливый голос, и все воспоминания были выбиты из меня ударом сверху и стальными объятьями. Что за...?

Я кинул взгляд на свою грудь и обнаружил там... Из всех людей, от которых я мог бы этого ожидать...

— Хотару? — сглотнул я.

Она бешено закивала, улыбаясь мне. Я засмеялся. Из всех сегодняшних сюрпризов... Подхватив ее за талию, я посадил ее себе на плечо. Та захихикала и обхватила мою голову руками, пытаясь удержаться. На секундочку я задумался, как это могло выглядеть со стороны — восемнадцатилетний парень, стоящий с маленькой, заливающейся смехом четырнадцалитеткой на плече. Затем все эти мысли улетели прочь, когда я услышал голоса, зовущие Хотару.

Развернувшись, я обнаружил себя противостоящим Харуке и Мичиру. Они приближались к нам, несколько шокированные и чуточку настороженные, при виде Хотару сидящей у меня на плече.

— Прошу прощения, — вежливо начала Мичиру, в то время как Харука смерила меня гневным взором, — ...но насколько я вижу, наша дочь у вас на плече... — она замолкла, увидав как я заухмылялся, протягивая ей руку.

— Эй, Мичиру, — дружелюбно заметил я, Прошла всего лишь пара дней. Неужели ты обо мне уже позабыла? — я истолковал их изумленный и ничего не понимающий взгляд как ответ "да". — Мы познакомились на вашем пикнике, в пятницу. — осознание отразилось на их лицах, и я продолжил. — Вы двое здесь с Хотару? Не воспримите это на свой счет, но вы что-то слишком молодо выглядите, чтобы быть ее родителями, — не говоря уже о том. что они обе девушки, но я не стал этого упоминать. Всякое бывает. Бывает и хуже...

Хотару ответила мне сверху, — Мичиру-мама и Харука-папа не совсем мои родители. Но они удочерили меня и они моя семья. — О-о. Как мило. Ну ладно, тем лучше для них.

— Извини за то, что Хотару так на тебя накинулась, — с улыбкой сказала Мичиру, — мы и понятия не имели, что вы двое настолько уже близки. — я не мог видеть лица Хотару, но по ее ауре вполне мог угадать даже степень ее покраснения. Это дало мне возможность ухмыляться еще шире.

— Ха. Не волнуйтесь вы так. У меня бывало и хуже. — сказал я им. — А что вы все здесь делаете? Пошли за покупками? — ну да, здесь, практически рядом стоял крупнейший из торговых комплексов северного Джуубана. Я не мог позволить себе отдыхать, или оставаться вдалеке от центра узловых точек. Хотя я был уверен, что как минимум пару дней никаких атак не будет. На пробитие даже настолько ослабевшего барьера требуется уйма энергии и времени, и последние две атаки происходили одна за другой, так что энергии, должно быть, была использована уйма, и пополнить ее быстро не удастся. Хотя... кто знает...

Харука закивала, так и не решив еще, как ей со мною себя вести. — Ага, точно. Ходили Хотару за одеждой. Она у нас чуток округлилась, и нам потребовались новые бюстгальтеры. — Да, может быть они и не были ее настоящими родителями, но некоторые из родительских умений они освоили в совершенстве. К примеру, умение засмущать свое дитя насмерть. Аура Хотару стала восхитительно багровой.

— Папа, — проныла она, и я хихикнул. Подкинув ее вверх я поставил ее на землю и та быстренько отвернулась, стараясь спрятать от меня свое горящее лицо.

Повернувшись к Харуке с Мичиру, я улыбнулся, — Очень рад вновь увидеться с вами. Мне так жаль, что вы не заскочили ко мне с Хотару и Сецуной. Сделав паузу, я огляделся по сторонам в поисках зеленовласой, но ее нигде не было видно. Пожав плечами, я продолжил, хотя и несколько разочарованно, — Ну, что прошло, то прошло, — я дернул плечом, пытаясь разместить рюкзак поудобнее.

— Может быть, мы к тебе в другой раз заглянем, — предложила Мичиру.

Я бросил на нее быстрый взгляд. — А? Это вряд ли. Простите, но вряд ли я смогу устроить экскурсию и вам тоже.

Харука приподняла бровь. — Да? — с подозрением осведомилась она, — А почему это?

Пять минут побыв рядом с Харукой, я уже обзавелся таким впечатлением, что она всех подряд подозревает. Заодно, стоило мне сказать, что я больше не могу проводить экскурсий, и Хотару одарила меня вопрошающим взглядом. Я на него ответил. — Я ушел оттуда.

Хотару задохнулась.

— Ушел? — смущенно спросила Мичиру. — Что ты имеешь ввиду, под "ушел"?

Улыбка моя увяла. — Именно то, что и сказал. Все это стало чересчур безумным. Если бы так дальше и продолжалось, кто-то бы наверняка серьезно пострадал. — Я не стал добавлять "от меня" — Я и вправду не мог ничего поделать, и уйти оттуда было лучшим из того, что я мог сделать.

— Ранма, но как? — спросила меня Хотару. — Когда ты объяснял нам все в прошлый раз ситуация казалась безнадежной.

Воспоминание вновь всплыло в моей памяти. Оба рода, и Тендо и Саотоме, были за столом, рядом со мною. Парализованные зельем, заброшенным мною в суп, на вполне достаточное количество времени, которого мне вполне хватит на то, чтобы сбежать, и я говорил им...

— Ну-у, у меня был один способ, — сказал я Хотару. Все тоже смотрели на меня, и я в очередной раз дернул мешок, не очень-то комфортно себя чувствуя под из взглядами.

— Какой? — осведомилась Харука. И вновь подозрительно.

Наконец я ответил. — Все брачные соглашения были заключены между девушками, и неким "Ранмой Саотоме". Так что я удалил свое имя из списка рода Саотоме. Без Ранмы Саотоме в составе семьи все помолвки разваливаются. Генме придется вернуть все приданые, украденные им, но так уж тому и быть. Пора этому толстому ублюдку сделать хоть что-нибудь доброе.

Все трое уставились на меня, задохнувшись.

— Ты исключил себя... — начала Харука.

— ... из рода? — закончила Хотару. Мичиру просто смотрела на меня, с жалостью в своих глазах.

— Что ты теперь будешь делать? — тихо спросила она у меня.

У меня было такое предчувствие, что эти трое без проблем примут тот факт, что меня нисколько не волнует какой-то там глупый список. Вне всякого сомнения, они тут же решат, что мое бесчувственное отношение к этому является мужественной попыткой скрыть под ним свою боль, или еще какой чушью в этом роде. В обычных обстоятельствах так оно, может быть, и бывает, но, в принципе, мне самому все равно. Единственный человек из этого дома, по которому я скучаю...

Обхватив голову парализованной Касуми рукой, я наклонился, прошептав ей в ухо, — Если бы ты хоть раз меня спросила, если бы ты билась за меня... — сказал я ей, — я с радостью был бы твоим. — Я чувствовал боль в ее ауре, желание, и я ответил. На секунду я ответил ей. Наклонившись, я страстно поцеловал ее, и аура Касуми подернулась золотом от удовольствия. Затем я от нее оторвался. Развернувшись к Набики и Аканэ, я глянул на них и жестокая ухмылка пересекла мое лицо. Нырнув в рукав своей рубашки, я извлек из него остро отточенную бритву. — А теперь займется вами двумя...

— И поэтому ты сейчас с рюкзаком? А что ты делаешь в Джуубане? — спросила у меня Харука. Бросив все мысли о прошлом, я принялся отвечать ей.

— Ну-у, я подумал, что проще бросить все разом. Не стал задерживаться или забирать свои вещи, так что это все, чем я сейчас владею, — чуток поколебавшись, я решил выдать им несколько подправленную версию правды. — Я пришел сюда чтобы сделать хоть что-то с этими нападениями демонов. Ну, я имею в виду, Сэйлор Сенши приходится спасать мир каждый божий день, а я, тренированный, сверх мощный боец ничего не делаю, позволяя им заботиться обо всем. Нехорошо как-то.

Все трое это проглотили. Глаза Хотару восхищенно засияли, и я увидел некоторое, едва-едва заметное уважение, появилось в глазах Харуки. Мичиру же лишь печально улыбнулась.

— Ранма, — поинтересовалась она. — Где ты остановился?

Черт. Я так надеялся, что этого вопроса мне удастся избежать. — Ну-у, особенно-то мне некуда идти, но я провел в дороге довольно много времени, так что вполне могу и обойтись скамейкой в парке или копной травы. Если что, всегда есть кухни для бездомных. Суп там бесплатный.

Ой-ой. Кажется это были неверные ответы. Странное выражение появилось одновременно в глазах у Мичиру, Хотару, и даже Харуки. Хотару заговорила первой. — Ранма, — очень-очень мило начала она, — Ты не против остановиться у нас?

Еще одно внезапное предчувствие. Ответ "нет" эти трое не примут. Хотя стоит все же попытаться.

— Ну-у, — несколько нервно начал я, — У меня нет денег, платить вам за жилье, и, скорее всего, все кончится тем, что я в итоге, проем все, что у вас есть, и вы останетесь без дома, и вы не спросили Сецуну, прежде чем приглашать в дом посторонних... — я увял. Странный взгляд их глаз стал еще сильнее. Они стояли передо мной, и объединившись, ухитрились атаковать меня чем-то, до жути напоминавшим эффект Соуновой "головы демона". — Э-э... да? — нерешительно ответил я. Все трое бросились на меня, Хотару и Мичиру каждая, ухватившись по конечности на друга, потащили меня прочь от магазина, напрочь забыв о каких-либо покупках.

Я мог только гадать, как это скажется на моих планах.

(5):

— А что это — барьер? — невинно поинтересовался я. Мой отец глянул вниз на меня и печально улыбнулся.

— Давным-давно, жили были люди, что очень завидовали нашим людям. — начал он, — они завидовали и они боялись. Они боялись нас потому что мы были другими. — моему еще тогда неокрепшему уму потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с подобной концепцией. Боялись оттого что мы другие? Третьи другие. Это поэтому никто не любит Третьих? Мой отец продолжал — Они предали нас и заперли нас здесь, — он махнул рукой, обведя этим все кругом. Молния ударила с заволокшегося тучами неба, разнеся булыжник не более чем в полутора метрах от нас. Мы проигнорировали это, такие события были нередким явлением. — Они Зачерпнули магию планеты, Земли, и извратили ее. Извращение ударило по нам, раня нас, связывая нас и в конце концов выкидывая нас сюда.

— Эти и есть барьер, отец? То, от чего мы пытаемся избавиться?

Отец мой глянул в мои большие глаза и улыбнулся. Он открыл свой рот и...

ТЮК.

Я вернулся в настоящее посредством своей головы, с размаху воткнувшейся в потолок, когда Харука промчалась по "стиральной доске" — скоростному ограничителю на скорости близкой к сотне. Гонщик чертов. Да она просто маньячка. Скосив глаза влево, я увидал Хотару, даже и не затронутой практически полутораметровым прыжком машины. Она заранее натуго затянулась ремнем и ухватилась за мою руку. Справа меня находилась Мичиру, также затянутая и ухватившаяся. На переднем сиденье, рядом с Харукой, был мой рюкзак.

Я тихонько вздохнул. Они использовали мое согласие для того, чтобы не дать мне убежать. И что самое печальное, у них это получилось. Ну, наверное, мне стоит начать на все это глядеть с положительной стороны. Как минимум у меня будет теплая постель, чтобы расслабится в промежутках между боями, и, если я буду ранен, место где восстановиться. Но мое итоговое согласие с их весьма настойчивым предложением не имеет никакого отношения ни к теплой постели, ни к обещанной еде. Попрошу это запомнить. Абсолютно никакого.

Когда я глядел на счастливые лица этих трех женщин, я чувствовал что даже холод в моем животе, ненависть и злоба после того, что произошло, постепенно ослабевают.

Еще одним несомненным плюсом было расположение их дома. Если мне не изменяет память, после того как я доставил Сецуну и Хотару домой, то он расположен достаточно близко, хотя и немного к северу от центра того узла барьерных точек. Достаточно удобное место, в свете будущих операций, для точки базирования.

Кстати, о точке. Я был попотчеван восхитительными ощущениями, пребывая в машине, совершающей резкий разворот, с душераздирающим визгом шин, на скорости в восемьдесят км в час, после которого машина дважды крутнулась вокруг своей оси и наконец встала точно посреди небольшой парковки перед средних размеров домом, в котором все трое девушек и жили.

— Неплохо, — сказал я, ничуть не поколебленный безумным автовождением, продемонстрированным мне. — Дождаться не могу того момента, когда мы все наконец вылезем из машины. — Я получил определенное удовольствие от того, что заставил подозрительную Харуку захохотать, в то время как Мичиру и Хотару захихикали. Выход из машины превратился в целое действо, поскольку ни Мичиру и Хотару не желали отпускать мои руки, подозревая что я могу сбежать, и каждая тянула меня в свою сторону. После того как этот вопрос наконец разрешился, Харука взяла на себя мой легонький рюкзак, а Хотару потащила меня за собой со всей рьяностью, которая у нее имелась. И мы взошли по ступеням в их дом, где я сделал первый шаг в то жилище, которое станет моим новым, хотя и временным обиталищем.

Ух-ты. Похоже, девочки они не бедные. Есть два способа подчеркнуть свою состоятельность и потратиться на обустройство жилья. Кричащая роскошь, с канделябрами в ванной и обляпанными бриллиантами зубочистками, или скупая, отточенная элегантность. Дом девушек относился к последней категории. Превосходный ковер лежал на полу, мягкий и удобный, отнюдь не кричащий каждым своим сантиметром — "посмотрите как на меня потратились!". Со вкусом подобранная мягкая цветовая гамма отделки стен акцентировала внимание на спокойных и расслабляющих видах природы, висевших на них.

Хотару, по прежнему не выпускающая меня на волю, потащила меня в экскурсионный тур по дому. Слава богам, что хоть Мичиру наконец, отпустила меня, отправившись по своим делам, в чем бы там они не состояли. Хотару протащила меня сквозь кухню, столовую, учебную комнату Харуки, и музыкальную комнату Мичиру. Там я и узнал, чем занимается Мичиру, оказывается она играла на скрипке, и довольно неплохо, если судить по наградам на стенах. Протащив меня вверх по лестнице, Хотару продолжила тур. Она указала на ванную, комнату Харуки и Мичиру (она у них была одна на двоих, как вам это?), и библиотеку. Я заметил еще одну комнату, о которой она совсем позабыла, в своем отчаянном желании затащить меня в свою спальню.

— А это что? — спросил я, пытаясь замедлить ее прежде чем она оставит меня без руки, выдрав ее напрочь.

— Эта? Это комната Сецуны-мамы. — равнодушно сообщила она, — Сецуны-мамы довольно часто не бывает, но когда она все же в доме, то ее можно тут найти. — Она потащила меня дальше, и я ей это позволил, но не без пары вопросов.

— А что Сецуна делает? Чем она занимается?

Хотару замерла и несколько нервно опустила глаза, прежде чем отвечать. Хммм, что бы это могло значить?

— Я даже и не знаю, чем она занимается, когда ее нет, — сказала Хотару. — Спроси лучше у нее. А это моя комната! — триумфально объявила она и я огляделся по сторонам.

Ух-ты. Должен признать, такого я не ожидал. Вместо розовых кружавчиков и плакатов с мальчиками по всем стенам подряд, комната со вкусом была отделана в фиолетовых тонах. Занавеси из черного кружева свисали с потолка, обрамляя окна. Книжная полка была забита томиками поэзии. Милтон, Йейтс, Китс. Большой и плюшевый розовый заяц. Ну-у, последнее я как раз и ожидал увидеть, и стоило Хотару увидать меня глядящим на него, та порозовела и быстренько закинула его под кровать.

— Очень симпатичная комната, — честно признал я. Она порозовела еще больше. Определенно влюбленность. Ну ладно, она это перерастет. Надеюсь.

— Вот вы где. — сказала от двери Харука. Захваченная врасплох Хотару подпрыгнула, но я лишь спокойно повернулся к ней. В бытие сверхмощным супер бойцом есть и свои положительные стороны. К примеру — не так уж много найдется людей, что могут подкрасться к вам незаметно. — Я закинула твои вещи в комнату для гостей, что за следующей дверью, — продолжала Харука. — Распакуешься сам. Шкаф и комод там есть.

— Спасибо. — незамысловато отвечал я. Харука отреагировала небольшой улыбкой. Похоже она уже была не настолько подозрительной или враждебной, как ранее. Это хорошо. Не то, чтобы это как-либо помешало бы моему плану отмщения, но всегда приятно, когда люди кругом находят твое общество приятным.

— Еще одно. — добавила она. — Хотару уже показала тебе ванную? — я кивнул, и она с ухмылкой продолжила. — Ну тогда воспользуйся ею. Это тебе не помешает. — Подавшись назад, она исчезла в коридоре. Слушая ее удаляющуюся вниз по лестнице поступь, я принялся к себе принюхиваться. Она права. Факт. Не помешает.

Я вновь развернулся к Хотару — Слушай, у вас стиральная машина есть? Хотару кивнула. — Отлично. Пойду схвачу чистую смену одежды и в ванну. Предупреждаю заранее, я надолго, но если к завтрашнему утру не вернусь... подождите еще. — Хотару засмеялась и я покинул комнату, церемонно прикрыв двери за собой.

Комната для гостей была небольшой, но не отнюдь не маленькой. С футоном лежавшим в углу рядом с комодом и шкафом, о котором упоминала Харука. Мне потребовалось лишь пара секунд на то, чтобы распаковаться, поскольку у меня с собой была всего лишь одна единственная смена одежды, и я собирался забрать ее с собой в ванную. Я прошлепал по коридору, мимо Хотару, что как раз вышла из своей комнаты. Что за дивный дом. Похоже мне действительно здесь понравится...

Я застыл, с рукой на ручке двери ванной, и тут же подался назад. Хотару, глянув на меня, с любопытством осведомилась. — Э-э, а чего это ты ждешь?

— Сецуна внутри. — Я и без того настрадался с Аканэ и последнее, что мне сейчас хотелось, так это завалиться в ванную к Сецуне. Это было бы чудовищно невежливо. Правда довольно приятно, но грубо, тем не менее. Чуть наклонив голову, Хотару одарила меня озадаченным взглядом.

— С чего ты взял, что Сецуна-мама в ванной? Ее большую часть времени даже и дома-то не бывает.

Я развернулся, глянув на нее, — Со временем учишься замечать подобные вещи, — чопорно объявил я. Как бы подкрепляя мое предыдущее заявление, дверь позади меня открылась и Хотару задохнулась, глядя мимо меня, а я бросил быстрый взгляд прежде чем разворачиваться.

Да. там была Сецуна, и теперь на стояла в коридоре, смеряя меня на удивление холодным взором, даже для кого-то, кто только вышел из ванной в одном полотенце на голое тело чтобы тут же наткнуться в коридоре на постороннего, да еще и другого пола. Я так и остался к ней спиной, чтобы не пялиться и не смущать ее.

— Ранма, — поприветствовала она мою спину. — Я не ожидала так скоро встретиться с вами вновь.

— Извини, — сообщил ей я через плечо. — Но я не сказал бы что это был мой выбор. Троица твоих соседок была весьма настойчива, — я практически чувствовал своей спиной как она приподымает бровь. Хотару передо мною смущенно хихикнула, потирая затылок и уставившись вниз в довольно неплохой имитации меня самого в смущенном виде

— Ну-у, — заметила Сецуна, — с удовольствием осталась бы и побеседовала, но пожалуй лучше это будет делать одевшись. — за себя говори, лично я не возражал бы. — Уверена, Хотару попозже целиком мне все расскажет. А теперь, прошу прощения...

Я пытался не смотреть ей вслед, когда он спокойно прошла мимо меня по направлению к своей комнате. Я пытался не смотреть на то, как полотенце сзади упало, одарив меня превосходным видом ее стройной спины, на ее темно-зеленые пряди волос, выбившихся из-под полотенца, которым она обмотала голову, на ее восхитительно — необычную смуглую кожу. Ну-у, не очень-то я и старался. Что за красавица, и остальное под стать. Ну и ладно. Я все равно сомневался в том, что смогу теперь сделать ее своей рабыней. Лентяй. Я вновь развернулся к двери, мысленно готовясь к приятному, теплому, долгому и расслабляющему отмоканию в ванне.



Колокольчик над дверью звякнул, когда я открыл ее. Конацу стоял уже рядом, кланяясь мне.

— Саотоме-сан. — поприветствовал он меня, — Чем я могу вам услужить?

— Ты можешь закрыть дверь и привести сюда Укё. Я хочу поговорить с нею — сообщил ему я. Конацу так и подпрыгнул, захваченный врасплох смертельно серьезным тоном моего голоса.

— Х-х-ххорошо, Саотоме-сан — заикаясь, произнес он, даже и в этой ситуации ухитрившись сделать свое изумление женственным. Зал был пустым, и когда Укё вышла ко мне, оторвавшись от того, чем там она занималась, то тут же попыталась приветствовать меня амазонским объятьем. Я остановил ее вытянутой рукой, сопроводив ее взглядом.

— Ранчан? — начала она, и нервозность разливалась вокруг нее с каждой секундой.

— Укё, — сказал я ей. — Нам надо поговорить...



Щелчок пробудил меня из моих грез, навеянных теплом ванны. Кто-то открыл наружную дверь в ванную. Интересно, кто бы это мог быть? Быстрая проверка подтвердила, это была Мичиру. На секунду я задумался, не собирается ли она войти сюда, но затем услышал шелест одежды.

Да что она там делает? Я слышал как она двинулась к корзине, и до меня дошло. Стирка. Секундой позже я услышал как щелкнула стиральная машина. Все обрело смысл. Она настолько привыкла что в доме их только четверо, что сделала все это просто автоматически, даже и не думая, кто там в ванной. Блин, она может даже думает что внутри вообще Хотару. Парой секунд позже она пошла прочь, и дверь щелкнула за ее спиной.

Я расслабил непроизвольно напрягшиеся мускулы. Да, это стало почти уже рефлексом, наследие дней, проведенных мною в Нериме. Теперь я ассоциирую нахождение в ванной с побоями практически на уровне подсознания.

Теплая ванна была именно тем, что мне было нужно. Холодный комок в моем животе, ненависть и ярость, порожденные во мне новостью об уничтожении всех остальных Третьих больше не выглядели столь иссушающими. Возможно этому виной была не столько ванна, сколько то, что теперь я был не один, но какая в конце-то концов разница? Это было здорово.

А теперь, что насчет моих хозяек? Мне и вправду не хотелось садиться им на шею, но что еще я мог поделать? Они буквально силой притащили меня сюда, и единственный способом, посредством которого я мог уйти от этого — был ночной побег. Это было бы невежливо. Может мне просто смириться и будь что будет? Нет, это было бы тоже невежливо.

После вдумчивого осмысления проблемы с обеих сторон, я вздохнул. Единственным способом, к которому я действительно мог прибегнуть в этой ситуации, это в присутствии всех четырех девушек разом сообщить им о том, что я не хочу им навязываться и желаю уйти. Если же они и вправду будут настаивать на том, чтобы я оставался, полагаю, придется остаться. Дальнейший порядок действий был определен, и я вылез из ванны, отправившись одеваться. Мичиру, и я ей по гроб души был за это благодарен, не закинула мою чистую одежду в стирку с грязной, так что натянув ее на себя, я пошел на выход. Быстрая проверка дома сообщила мне, что все были внизу, в с столовой. И я пригласил себя спуститься.

Голоса всех четырех сплетались в приятном и ни к чему не обязывающем разговоре, и я поколебался, встав у дверей в комнату, отчего-то боясь его прерывать. Я молчаливо наблюдал за ними, скрывшись в тенях. Мичиру и Харука сидели рядом друг с другом с одной стороны стола, с Хотару, сидящей во главе стола рядом с ними. Сецуна сидела с другой стороны стола, практически напротив Хотару. Двоица вне всякого сомнения влюбленных, Мичиру и Харука смеялись, рассказывая байки о своих достопочтенных занятиях, с Хотару, лишь подхлестывавшей их усилия смешками и новыми шутками. Сецуна невозмутимо вставляла вопрос за вопросом, уделяя равное внимание как еде, стоявшей перед нею, так и ее спутницам. Они выглядели таким счастливыми... Со стыдом ощутил я как внутри меня поднимается волна жгучей зависти. Зависти к их счастью. Зависти к их нормальности. Зависти к их дружбе.

— Вот ты где. — Неожиданно обратилась ко мне Мичиру. Голос ее пробил завесь теней, в которой я скрывался. Зависть исчезла, и я ухмыльнулся со своего места. — Мы уж боялись, что ты там заснул.

— Ну-у, может и так. Чуть-чуть, — смущенно хохотнул я. Я опять принялся чесать в затылке рукой, одновременно потирая лодыжку ноги босоногой ступней второй. — Послушайте, — уже серьезно начал я, — Я знаю, что вам хочется мне помочь и все такое, но вы в этом точно уверены? Я веду за собой проблемы, подобно буревестнику, и черта с два я смогу расплатиться с вами за все. Я уверен, что ваши жизни не требуют того бардака, что придет со мной. Вы точно уверены в том, что хотите позволить мне остаться?

Все четверо обменялись взглядами и Сецуна взяла речь за остальных, — Два дня назад я предложила тебе помощь, в любой момент, когда она тебе потребуется. Предложение осталось в силе. Мы не принуждаем тебя оставаться, но если это не причиняет тебе неудобств, мы бы с удовольствием помогли бы тебе.

Это было именно то, что мне хотелось услышать, — Таак, — ухмыльнулся я, — Прелестные дамы не возражают, если кавалер присоединится к их ужину?



Я напряг свои чувства, распространив их так далеко, как мог. В сфере радиусом почти в километр я мог почувствовать каждую былинку, я чуял каждую кошку, собаку, белку или человека. Я ощущал как соседи, в двух домах отсюда, слились в страстных объятьях. Я ощущал также что две мои хозяйки этажом ниже так же занимаются любовью. Еще одна мирно спит в своей фиолетовой комнате. А что касается последней...

— Красивый у вас дом, Сецуна, — заметил я, не оборачиваясь. Она вышла из своего укрытия, образованного приподнятой частью крыши. Я лежал на ней, уставившись в небо, на крыше дома, в который пришел я, чтобы в нем остаться. В отличие от дома Тендо, в этом доме я оставался бы с радостью. После демонстрации всем четверым отточенного годами тренировок искусства скоростного ужина, мы все разошлись, занявшись своими делами. Хотару отправилась в постель, в то время как Харука, в свою очередь, также отправилась в ванную. Мичиру села напротив меня, уставившись своими глазами мне в глаза и вгоняя меня в дрожь своими упоминаниями об моем "гардеробе" и "школьных занятиях". Сецуна же просто исчезла. Тогда я не напрягал чувств, сочтя себя не вправе шпионить за нею, но, полагаю, она отправилась в свою комнату.

Спасибо, — тихо сказала она...— Спасибо, — тихо сказала она. Я шлепнул ладонью по крыше рядом с собою, и она грациозно скользнула по крыше, пересекая ее, и при этом ухитряясь не выглядеть на ней глупо в своем деловом костюме. Она села рядом со мною.



— Ты о чем-то хотела меня спросить. — заметил я после того как она устроилась. Она искоса глянула на меня, прежде чем уставиться в ту же сторону, что и я. На звезды.

— Да, хотела. Почему ты сбежал?

Я не стал дергаться, не стал отрицать. — Я не должен оправдываться перед тобою, — тихо сказал я. Она бросила на меня еще один взгляд, затем встала, и собралась уходить — Но я расскажу, — продолжил я. — Ты видишь это как ссору и малодушное бегство? — Она оглянулась через плечо, когда я заговорил. — Я — нет. Я вижу это как заявление, заявление себя и своих прав, своей собственной чести. Слишком долго моя честь, мое будущее, моя жизнь определялась за меня. — замолчав, я посмотрел прямо на нее. — И этому должен был настать конец. Нет позора в том, что кто-то выбирает твой путь за тебя, но нет ни чести ни здравого смысла в следовании путем, что одинаково и глуп и бесчестен лишь из-за того, что кто-то сказал тебе это делать.

Сецуна окончательно развернулась в мою сторону, уставившись на меня. Кажется она экзаменовала меня каким-то образом, сверяя с каким-то своим кодексом.

— А как насчет тебя? Думаю ты тоже обладаешь каким-то долгом. Не знаю каким, не знаю пред кем, но тем не менее так оно и есть. — я не мог прочесть ее лицо, но аура ее принялась бурлить. — Это долг, которому ты желаешь следовать, или тот долг, не следовать которому слишком страшно? — развернувшись, она пошла прочь.

— Я ответил на твой вопрос. Ты можешь не отвечать, если тебе не хочется. — сказал я ей вслед. Она тут же остановилась. Я развернул свою голову к звездам, но мое внимание был где-то еще, а не на объектах, находящихся в километрах от меня. Подо мною, двое влюбленных затихли. — Есть и кое-что большее, чем просто попытка забрать свою жизнь себе. Мне нужно и кое-что еще, помимо просто существования. Пока я жив, я в действительности не живу, пока не делаю чего-либо. Я всегда оканчиваю начатое мною, и всегда начинаю что-то вновь, закончив. Прошлое я закончил. Теперь я в поиске. — Что-то, донесшееся с юга привлекло мое внимание и я быстро встал, втягивая свои чувства внутрь. Сецуна все еще стояла там, аура ее по прежнему двигалась, но в более спокойном ритме.

Не сказав больше ни слова, я ринулся вниз, не теряя времени кинувшись к Второму, засеченному мной на юге.



В предыдущих двух случаях противостояния своему собственному племени я ограничивался лишь уничтожением их. Но третью ночь подряд? Что-то тут не то, и лучший источник информации о враге — сам враг. Ледяной комок в животе отвердел уплотняясь от неприязни к тому, что должно было вот-вот произойти.

В этот раз Второй был более сдержан в своих попытках уничтожить барьерную точку. Скорее всего ждет пока его задача не будет выполнена, прежде чем взрывать все подряд. Зайдя на него с севера, я потратил секунду на то, чтобы окинуть его взглядом.

Большой. Поросший шерстью, но не волосатый. Человекообразный, но с бычьей головой. Ну до чего же оригинально... руки его несколько выбивались из образа, так, чтобы он мог легко передвигаться как на двух, так и на четырех конечностях. И что же мне с ним делать? О, отличная идея!

Я сдернул с себя шелковую рубашку, оставив на груди одну лишь майку, заодно раздувая мою ауру. Второй поднял взор от запутанного изучаемого сгустка магии, и, увидев меня, зарычал, полностью позабыв о своем задании.

— Третий, — выплюнул он так, будто одно слово это оставляло грязный привкус в его рту. Я отреагировал на это насмешливыми поклоном.

— Он самый. Единственный и неповторимый, — иронично заметил я. Ненависть моя находилась под неусыпным контролем и я помахал рубашкой перед собою. — Иди и возьми меня, жалкий Второй. Оле!

Бык-Второй зарычал, вставая на все четыре конечности. — Жалкий Третий! — зарычал он, — Я научу твой труп уважению. — Слишком-слишком глупый торо позабыл, что наше племя не оставляет трупов. Они рассасываются. Он бросился вперед.

То что следовало за этим напоминало жалкую пародию на корриду, со мной в роли матадора. Я использовал свою красную рубашку для того, чтобы грациозно пропускать монстра мимо меня, уклоняясь от его бросков. Каждый раз он разворачивался и атаковал вновь. Я легко уходил в стороны, уклоняясь от его размашистых ударов. И вновь, и вновь он бросался вперед, вопя. И вновь, и вновь он промахивался.

Хватит. Если я продолжу это и дальше, появятся сенши. Пора получать требуемую информацию. Я поместил рубашку прямо передо мною, и когда быкоид полетел на меня, я прыгнул верх, вместо того, чтобы уйти вбок. Ухватившись за талию существа, я дернул его головой вниз, сам прыгая сверху. Вес его собственного тела, в совокупности с моим уронил его в землю, выбивая дух. Сорвав мою рубашку с его головы, и подкинув его в вверх, и перехватив в воздухе, я уронил монстра вновь.

— Вас было трое за последние три ночи, — начал я, — каким образом вы ухитряетесь появляться так быстро?

Тот вызывающе зарычал. Отлично. Могу чуток и позабавиться. Рука моя захватила его морду, удерживая его от воплей, в то время как вторая ухватилась за его руку.

После того как тварь покончила со своими попытками завопить, я отпустил его пасть. Через дорогу, вдалеке от нас лежали остатки его руки. — Портал, — выдохнул он.

Глаза мои сузились. Портал? Уже? Это плохо. Если у них уже готов стабильный пролом через барьер, одним убийством засланных агентов не отделаешься. Черт. Мне нужен новый план, способ полностью остановить вторжение. Но как это сделать?

Э-э, я ничего не забыл? А, да, монстр. — Где портал? — Он вновь решил поиграть в героя. С до омерзения безжалостной улыбкой я вновь захлопнул ему пасть...



Я едва не принялся рычать на самого себя. Отличненько. Я в яме, окруженный котами, коты пытаются меня убить... и прочее, прочее, прочее. Ну когда же этот толстый идиот наконец прекратит учить меня своему кретински бесполезному приему? Я выдал несколько криков и всхлипов, уже зная, что толстый ублюдок не сдастся, пока я не освою прием.

Кот прыгнул на меня и я привычно сбил его вбок. Мне нужно что-то, что впечатлит даже этого тупого кретина, да так, что он забудет и думать учить меня дальше. Но что?

Может если я заставлю его думать, что у него все получилось? План медленно принялся выкристаллизовываться у меня в голове.

Но сработает ли это?

Остается лишь узнать это на практике.

Закинув голову назад, я испустил протяжный, леденящий кровь нечеловеческий вопль. И затем я выбросил себя из ямы. Сжавшись в клубок и шипя как кот, я решил, что наилучший метод по впечатлению этого человеческого отродья — объяснить ему на собственной шкуре, что бросать меня в яму больше незачем. И я выпустил свои когти...



Тихий стук в дверь прервал мои воспоминания, возвращая меня в настоящее. Что-то это стало происходить на диво часто. Я имею в ввиду воспоминания. Интересно, не может ли это чего-то обозначать? Ну, ладно, вернемся в реальный мир.

— Да? — ответил я из-под одеял на футоне. — Кто там?

— Ранма, ты проснулся? — Так, подумаем. Я только что спросил "кто там". Да, определенно, в привычке Хотару задавать абсолютно бесполезные вопросы, но вслух я предпочел этого не говорить

— Ага, уже встал. — вместо этого сообщил я. — Что такое, Хотару?

— Ну-у, — начала она, — Вчера я так и не добралась до магазина, — смущение ее видно было даже через дверь, — а Мичиру-мама заметила, что у тебя есть лишь пара рубашек, так что мы хотели бы поинтересоваться, ты не против, отправиться в магазин вместе с нами?

И вновь предчувствие посетило меня. Это тоже уже стало чем-то обыденным. Наверное время года такое. — Ага, конечно. Дай мне секундочку, я оденусь... — сообщил я. Услышав как она зашлепала вниз, я вылез из-под одеял. Штаны мои, сложенными, лежали под футоном, целые и нетронутыми, но вот рубашка...

Рубашка была изорвана напрочь быкорогим демоном, и уляпана кровью насмерть, в ходе событий, что произошли после боя. Безнадежный случай. Взяв майку вместо нее, я накинул ее поверх, открывая дверь. Похоже наверху я был один, и прежде чем направиться вниз по лестнице, я решил заглянуть в ванную.

И вновь, стоило мне коснуться ручки двери ванной, я застыл. Кто-то был там внутри, принимая ванну. Может мне вернуться сюда попзже...

— Ранма, давай быстрее, или мы в давку попадем. — завопила Хотару снизу.

— Ладно, — крикнул я в ответ, — Минуточку. — Стиснув зубы, я постучал в дверь.

Всплеск был мне ответом, и за всплеском последовало "Кто там?". Харука.

— Слушай, Харука, — крикнул я, — Мне нужна рубашка, а она внутри, сушится. Можно я по быстрому загляну, забрать ее?

Секунда молчания и затем ответ, — Хорошо, но дальше передней комнаты не заходи.

— Спасибо, — отвечаю я, и исполняю обещанное. Секундой позже я уже спускаюсь по лестнице, застегивая рубашку. Не-е... этот дом мне нравится. Три инцидента в ванной, и до сих пор не побили. Круто. Рекорд, блин.

Я прекратил самопоздравления, когда спустившись вниз был поприветствован зорким взглядом Мичиру. Они пришпилила меня им к стенке с такой силой, что я уж начал подозревать худшее.

— Ранма, — сказала она с хищной улыбкой, — Ты же можешь превращаться в девушку, ведь так? Доводилось ли тебе когда надевать платья?

Я и мои вшивые предвидения. О, боги...



— Слушай, — сказал ей я, — Да, я знаю, что тебе хотелось поиграть в куколки, и надеть на меня уйму платьев, и знаю, что я не возражал против этого, но на одном я настаиваю. Ты не станешь покупать все это. — "Этим" была груда женской одежды, варьировавшаяся от официальных деловых костюмов, до скудных до безобразия сомнительных одеяний. После основного процесса закупок, увеличившего число моих смен одежды с двух до более приемлемого числа, со мной в главной роли, боровшегося до последнего за то, чтобы отобранная одежда была столь же практичной как и эстетически привлекательной, Мичиру и Хотару ухватились за меня вновь и потащили в отдел женской одежды. После моего заявления и Мичиру и Хотару надулись, и потирая переносье, я тяжело вздохнул — Слушайте, это же просто не практично.

— Так значит как мужскую одежду носить — это ничего, но женскую ты носить не станешь, так? — осведомилась Мичиру, пытаясь заставить меня защищаться. — Это так плохо, одеваться как девушка, в то время как ты и являешься девушкой? — и попытка заставить меня чувствовать себя виноватым. Неа. Не сработает. Не в этот раз.

Я решил внести в данный вопрос ясность. — В то время как в нашем обществе является социально приемлемым для девушки одеваться как парень, хотя она и получит свою долю хмурых взглядов, для парня не особенно женственного типа, появление на людях в женской одежде станет поводом к несказанному к нему презрению со стороны равных ему.

Моргание было мне ответом. Выражение их лиц было столь же забавным, как и в первый раз, когда я превратился в девушку у них на глазах. Мичиру потребовалось некоторое время, чтобы разобраться с комментарием, вышедшим из моего рта, и предпринять еще одну попытку убедить меня согласиться выкинуть ее деньги зазря. — Э-э... не сказала бы, что ты меняешься из девушки в парня ежеминутно. Для этого же тебя требуется облить горячей водой, ведь так? И как часто, по-твоему, это происходит?

И когда я стоял там, в своем привычном китайском наряде, быстро натянутом после долгого и продолжительного позирования в нарядах, выбранными ими для меня, сработало мое обычное везение. Проходящая мимо кассир запнулась об ту кучу нарядов, что Мичиру отвергла, и рухнула, стаканчик с кофе вылетел из ее руки и окатил меня, меняя меня из девушки в парня во вспышке колючей магии. Кассир встала и пошла прочь, за новым кофе, в то время как Хотару принялась хихикать а Мичиру задыхаться.

— Гораздо чаще, чем тебе кажется, — сказал я ей, тем самым завершая этот разговор.

И когда мы следовали к съестным отделам торгового центра, со мною в качестве носильщика, я поблагодарил Мичиру за то, что она купила мне всю эту одежду. — Мичиру, спасибо тебе. Ты и вправду оказала мне большую услугу. А то у меня осталась последняя рубашка, да и та на мне.

— Но я думала, что их у тебя две? — чирикнула сбоку Хотару.

— Так и было. — сознался я, — Но этой ночью я угробил одну в поединке с монстром. — Я так и шел дальше, с той же скоростью, пока, наконец, не осознал что обе они встали столбом, вновь уставившись на меня.

— Что такое? — озадаченно поинтересовался я.

— Ты и вправду сражался с одним из них? — медленно спросила Мичиру, пока мы стояли у эскалатора, ведущего с первого этажа на второй. Я кивнул, несколько раздраженный их реакцией, — И что произошло?

— Мы сошлись, я выиграл, он умер. А чего вы так удивляетесь? Я же говорил вам, что охочусь на них? — Они двинулись вновь, хотя и значительно медленнее, и все еще смотря на меня так, будто у меня вторая голова отросла.

— Я просто удивилась, — принялась объяснять Мичиру, — Я думала что только Сэйлор Сенши могут с ними сражаться.

Мое раздражение переросло в любопытство, — С чего это ты так решила?

— Ну-у, ружья и все такое вряд ли окажет на них какой-либо эффект, эти существа практически всегда быстрые и живучие. Как ты ухитряешься с ними сражаться? — Хотару видела меня в Нериме и гораздо лучше осознавала, на что я способен. Она медленно кивала, я видел, как она припоминала кое-что из того, что тогда видала. Мичиру же, похоже, все еще страдала от изначально ошибочного впечатления, считая меня просто обычным человеком.

— Голыми руками, как и всегда. — Мы сошли с эскалатора и направились к месту назначения — еде. Я как раз собирался продолжить, когда знакомый и совершенно нежелательный рев прервал меня.

— Р-р-ранма! За все то, что ты сделал с Аканэ, готовься к смерти! — заорал Рёга, устремляясь на меня с глазами, налитыми кровью до самого горлышка.

Я бросил сумки вверх, оттолкнул вставшую столбом Мичиру и подпрыгнувшую на месте Хотару в стороны. Наклонившись к стойке позади меня, и используя силу Рёги, я стиснул его в захват и крутнулся вокруг трубы. Удержавшись на трубе, я зашвырнул себя вверх, назад на второй этаж, в то время как Рёга расплющился о пол первого.

— Ранма, ты трус! — возопил он, явно не пострадав от расплющивания. — Как ты посмел сбежать от меня?!

Раскинув руки в стороны, я поймал все покупки и свертки, не помяв ничего и не потеряв. Затем я насладился зрелищем Рёги, потерявшегося в ходе розысков эскалатора (Да уж, временами их так сложно найти...)

— Ну что же... — заметил я, разворачиваясь. Хотару уже видела подобное и прежде, и уже закрывала свой рот, когда я развернулся, Мичиру же все еще задыхалась и столбенела. — ...а не пора ли нам пообедать?




Примечания:

Сецуна задает вопросы о "бегстве" Ранмы в основном из-за своего трепетного отношения к своему долгу. Может быть она провела параллели между прежней жизнью Ранмы и своей собственной, и теперь, когда он все бросил, считает себя в каком-то роде преданной. Может быть, не знаю. Я не мозговед, я просто пишу эту чертову штуку.

(6):

Я тихонько зашипел, когда горячая вода ванны коснулась моих ран.

О, черт, как же больно.

Положив мокрую тряпку себе на лоб, я взял секундный отдых, чтобы переосмыслить ситуацию.

Прошла неделя с тех пор как я перебрался к девушкам. Большую часть недели я потратил на патрулирование города и неплохо в это преуспел. За каждого Второго, с которым сражались сенши, я сражался с двумя, и ни слова об этом не вылезло наружу. Классический образчик хороше/плохой новости. Хорошая новость — я убиваю Вторых. Плохая — они лезут чертовски быстро. Я едва успеваю управляться с ними.

И после всего того — взяло да и настало это.

Все выглядело банальным и рядовым случаем. Второй гробил порученное ему дело, взрывая все, что ему на пути попадалось. Заурядство, обычное дело, говорите вы? Ни черта подобного. Пока я разбирался с этим Вторым, трое Первых устроили на меня засаду.

А теперь, упорядочим факты. Первое — я гораздо сильнее практически любого Второго. Второе — я также сильнее и гораздо опытнее большинства Первых. Третье — портал может пропускать лишь одно существо на протяжении нескольких часов, что значит что где-то есть как минимум еще один рабочий портал. Четвертое — атаки стаями работают не только у сенши.

Я самолично выдал достаточно неплохое шоу, с учетом отягчающих обстоятельств, хотя это была и заранее обреченная битва, до тех пор пока сенши не пришли мне на помощь. Двое Первых получили свое, оба пав под мощью объединенной атаки сенши, третий ухитрился сбежать. Я скрылся сразу же как сенши решили меня расспросить, и даже их подозрительность была вынуждена взять перерыв при виде моих ран. Они были не настолько плохи, как выглядели, что было довольно неплохим делом, с учетом того, КАК они выглядели.

Я испустил еще один содрогающийся вздох. К этому времени большинство ожогов и некоторые из рваных ран уже закрылись, но я все еще выглядел как субьект, прошедший через мясорубку.

Полагаю, что раны послужили хорошим извинением тому факту, что я не заметил как кто-то проник ко мне, и первым признаком того, что в ванной есть кто-то еще, помимо меня, стал заполошенно-придушенный вздох.

О, нет, кто-то на меня смотрит. Можно я буду подпрыгивать и кричать "извращенцы!" завтра, а? А прямо сейчас я с большим трудом нашел в себе силы лишь на то, чтобы стащить тряпку с лица и глянуть сквозь пар на того, кто там встал в дверях.

Там стояла Хотару, дрожа, руки ее прижались ко рту от ужаса. О, нет... Она собирается...

— Ранма! — пронзительно закричала она. Чуть погромче, и мертвые из земли повстают, пробормотал я про себя, слыша топот остальных обитательниц дома, ринувшихся сюда. — Что случилось?!

Да, я знаю, что я не должен злиться, но это так раздражает, находиться под обстрелом столь тупых и бесполезных вопросов. Лишь нескончаемая боль сдерживала меня от язвительных ответов. И когда остальные столпились вокруг Хотару, я вновь надвинул тряпку на глаза.

— Слушайте, — сказал я устало. — Или входите внутрь, или проваливайте, но закройте дверь. Вы пар выпускаете. — Эти грубиянки полностью проигнорировали мою просьбу.

— Ранма. — начала Сецуна, даже ее невозмутимая маска похоже сдалась, — Что произошло?

Полагаю, мне не стоит винить их за беспокойство. Даже с учетом того, что большинство ожогов закрылось, выглядел я препохабнейше. Вода ванной приобрела отчетливо розовый цвет, как от запекшейся крови, так и от свежей, из все еще не закрывшихся ран. Если бы одна из них пришла домой с ожогом, покрывающим левую щеку, плечо, большую часть спины, а также полудюжиной следов когтей по правой стороне ребер, то я бы тоже обеспокоился.

— Не так все плохо, как выглядит, — сказал я им, тут же пожалев об этом, поскольку активное шевеление челюстью привело к жуткой боли от ожога. — Бывало и хуже. — Даже и не знаю, что хуже, то, что я мог говорить такое не моргнув и глазом, или то, что это было правдой. — Это я виновен в том, что стал непросительно небрежен. Я никогда даже и не думал о возможности засады... — я утих.

— Господи боже ты мой... — тихо зашептала Харука.

Я добыл в себе чуток сил, чтобы отпустить кривую улыбку, — Да-а, вы, девчонки, похоже, знаете, как заставить парня чувствовать себя в центре внимания. — Никто не засмеялся. Похоже и вправду не смешно.

Я попытался расслабиться, позволяя природе взять свое, и вдруг руки Хотару легли мне на плечо, заставив меня дернуться. Скинув тряпку у себя на глазах, я уставился на нее. Лицо ее выглядело донельзя серьезным, она прикусила губу, явно на чем-то концентрируясь.

— Хотару, что ты... — сияние окружило ее, и аура ее начала пропитывать мою.

Задохнувшись, я выгнул спину, когда агония пробила меня насквозь, распространяясь с тех мест, где она касалась меня. Что за...? Секундочку. Под болью я чувствовал как мои раны стягиваются и скручиваются, пытаясь исцелиться самостоятельно. Ожоги начали исцеляться, превращаясь в чрезвычайно мерзко выглядящие пузыри. Она пыталась исцелять меня. Я не мог позволять этому продолжаться. Она может заметить что я есть. К тому же боль становилась просто непереносимой. Она пыталась слить свою ауру с моею. Это могло исцелить нормальное существо, но с моей обратной аурой это несло лишь новую боль. Резким движением я сбил ее руки с себя со звонким шлепком.

— Ранма? — вскрикнула она, явно страдая. Тяжелое молчание у двери не добавило мне счастья.

— Спасибо за помощь, — сказал я ей, — Ты мне помогла. — Я чуточку выпрямился, показывая ей, что она помогла, — Но у меня бывало и хуже. Я смогу излечиться и сам, вовсе не нужно меня исцелять. Ты можешь пострадать. — Это правда. Даже с той мелочи, проделанной ей за столь короткий срок, аура ее заметно истощилась.

Я видел как она опустила глаза, и вздохнул про себя. Вытянувшись, я взял ее руку своей, привлекая ее внимание. — Я вижу, что ты уже сейчас истощена от своей попытки. Иди в постель, поспи. Завтра, если хочешь, ты попробуешь еще раз. — Я видел как она кивнула, хотя особо счастливой при это она не выглядела. Я развернулся к Харуке и Мичиру. — Уложите ее спать, ладно?

Они медленно кивнули, но когда Хотару попыталась подойти к ним и запнулась, они тут же оказались у нее по сторонам. Я медленно скользнул в ванную. Раны были не так уж и болезненны, как раньше, но каждый удар сердца бросал меня в очередной болезненный спазм.

— Ну, Сецуна, — заметил я. Зеленовласая молчаливо стояла в дверях, облаченная в халат. — А как насчет тебя? Сон тебе тоже не помешает.

Некоторое время она молча смотрела на меня, а я просто не мог найти в себе энергии чтобы прочесть ее ауру. — Полагаю, если мы оставим тебя здесь, то рано или поздно ты заснешь в ванной и утонешь. Я остаюсь здесь, пока ты и сам не отправишься спать.

Я полусонно улыбнулся, — Ты просто хочешь попялиться на меня голого, да?

Она ничего не сказала, так что я продолжил. — Да ладно тебе, Сецуна. Но если ты не хочешь, чтобы я заснул в ванне и утонул, тебе придется со мной разговаривать, отвлекая меня.

Все еще ничего. А, ладно, пробный шар. — Сецуна, что ты хочешь от жизни? I

— Чего хочу я? — вопрос, кажется, озадачил ее.

— Ага, — подтолкнул я ее, — Кем бы тебе хотелось быть?

Даже без чтения ауры я чувствовал ее колебания. — Мне хотелось быть модельером. — Не знаю как, не знаю почему, но я чувствовал, что это признание потребовало от нее многого.

— Хотелось? А почему ты перестала? — Я сосредоточился на глубоких и медленных вдохах, концентрируясь внутри себя. Энергии внутри моего тела перенаправлялись на самоисцеление. Это могло происходить и само по себе, но управляя процессом я мог сделать это быстрее, и более качественно.

— Я приняла пост, которым ныне обладаю, и это имеет приоритет пред любыми моими желаниями, — голос ее звучал печально, но не горько. Походило на то, что она давным-давно уже рассталась со своими мечтами ради большей цели, или чего-то в этом роде.

— Ты не жалеешь о том, что взяла эту работу? — Регулирование исцеления помогает, но все равно требуется несколько дней до удовлетворительного результата. Хотя с той помощью, что оказала мне Хотару, как минимум день я сэкономлю. Примерно пять дней без боев. Черт.

— Нет. — Сецуна ответила на мой вопрос. — Не жалею. Хотя временами... — она утихла.

Это привлекло мое внимание. Я забыл про все это лечение, и развернулся глянуть на зеленовласую, болезненно скрутившись. Она сидела рядом с мною и ванной на скамеечке, вытащенной ей из угла ванной комнаты, уставившись в пустоту. Халат ее все еще прикрывал большую часть ее тела, но верх его раскрылся больше, чем дозволяли приличия, открывая верх ее зеленой ночнушки. — Временами? — тихо повторил я.

— Временами я гадаю, на что бы это было похоже... — тихо прошептала она.

Молчание висело в ванной несколько минут. Она потерялась в своих мыслях, а я просто боялся открыть рот. Не в первый раз я ошеломленно замечал, насколько она красива. Приглушенное освещение ванной скрывало ее лицо тенями, заставляя ее выглядеть старше, старше и гораздо более усталой. Прежде чем я осознал, что именно делаю, я уже потянулся вбок, левой своей рукой, представлявшей собой сплошное месиво ожогов и ран, истекающей розовыми каплями, и коснулся ее лица. Почти ласка.

Она дернулась, будто просыпаясь, и взяла мою руку своею. Она готовилась стиснуть ее, но остановилась, почувствовав, что некоторые из пузырей, под ее пальцами готовы были лопнуть. Вместо этого она просто касалась ее долгие несколько секунд, а затем бережно отвела ее в сторону.

— Думаю, не стоит сидеть в ванной и дальше. — тихо сказал я. — Поможешь мне добраться до комнаты? — Кивнув, она встала, и я медленно последовал ее примеру.

Она глянула на меня, и услышал, как она задохнулась вновь, увидав как весь набор моих ран появился перед нею .Полагаю, до этого она не разглядела, насколько далеко простираются ожоги, закрытые до этого опалесцирующей водой и стенкой ванны. Большая часть кровоточащих ран к тому времени уже закрылись, и опершись об ее руку, я вылез из ванны.

Особой помощи в шествии до моей комнаты не понадобилось. Да, раны были серьезными, но я вполне мог и игнорировать их, если потребуется. Просто лучше не стоит игнорировать их без особой на то нужды. Я не стал беспокоиться о какой бы то ни было одежде, что могла бы лишь разбередить раны сильнее, пока я спал. То же самое касается и одеял. С большим трудом я опустился на простыни, отпихнув в сторону пушистые одеяла, не желая заляпать их кровью.

— Не могла бы ты попросить остальных не будить меня утром? — Сецуна тихо кивнула, услышав мою просьбу. И когда она закрывала зверь за собой, я тихо заметил, — Спокойной ночи, Сецуна. — Тихий клик двери был мне ответом.



На следующее утро, проснувшись, я обнаружил что влип. Конкретно — в простыни. Некоторое количество крови просочилось из рваных ран, и чуток корпии с простыней, комком сваленных в углу комнаты, прикипело к ожогам. Ну и ладно, перетерпим. Я сдвинул себя в сидячую позицию, думая, не скрестить ли мне ноги. Подумав, я от этой идеи отказался.

Сделав глубокий вздох, я вновь сосредоточился на исцелении. Не отвлекаясь в данный раз ни на что и со слегка воспрявшей аурой, я отыскал потоки своих энергий, и послал их работать. Несмотря на то, что эффект от моих действий не был столь заметен невооруженному глазу как хитромудрый маленький трюк Хотару, я все еще был уверен в том, что где-нибудь через неделю я смогу вернутся дело.

Вопрос же: Что теперь?

Засады не мой профиль. Последний инцидент определенно доказал это. Факт присутствия четырех существ в одной операции служит неоспоримым доказательством того, что открыт более чем один портал. И Первый сбежал. Он принесет Повелителю вести о том, что сильный Третий находится здесь, и он все еще жив. Моя тайна уничтожена, и партизанская война стремительно перерастает в проигранное сражение. Так что теперь?

Дверь в мою комнату скрипнула, открываясь, и вырвала меня из раздумий. Обеспокоенное лицо Мичиру просунулось внутрь. Она скривилась, заметив, что я встал.

— Тебе стоит лечь обратно и поспать побольше, — мягко заметила она. Черт, я просто ранен, я не фарфоровая статуэтка, но для большинства людей между этими понятиями особой разницы нет. — И нам стоит позвать доктора.

Я вздохнул. Мы уже обсуждали это вопрос и прежде. Несмтря на то, что настолько пострадавшим я еще здесь не появлялся, мне случалось получать раны и прежде и являться окровавленным. В самой первый раз Мичиру запаниковала и пыталась тащить меня в больницу, но я отказался, и на следующий день все зажило само по себе. Я сказал ей, что не люблю больницы, что я врачам не доверяю. И так оно и было, не доверял. В то время как человеческая медицина и технологии не из лучших, они все равно могут определить, что я не человек. Лучше уж перебдеть...

— Нет, — сказал я ей. — просто я их загрязнил и мне нужен свежий воздух. — поколебавшись секунду, я принял решение, — ты не могла бы найти немножко холодной воды? Как минимум пару дней я не собираюсь особо одеваться, так что чтобы вас не смущать, лучше уж я побуду девушкой. — Мичиру нерешительно кивнула, и исчезла за дверью. Я слышал, как она шла к ванной, пустила воду, и затем прошла назад. Встав, я подошел к двери, взять чашку. Пара ожоговых пузырей скрутились, один лопнул. Ну что за отвратное зрелище...

Вопросы бурлили в моей голове, пока я брал воду и менял пол. В более мелкой форме раны выглядели еще страшнее. Они так и остались на тех же местах, что и в моем мужском виде, но стали меньше. Пропорционально уменьшились. Они резко контрастировали с моим невинным обликом и привлекательным телом.

— Который сейчас час? — поинтересовался я. Сколько это я проспал?

— Примерно три пополудни, — сообщила Мичиру. — Нам пришлось силой загонять Хотару в школу. Она хотела быть здесь, когда ты проснешься.

— Очень мило с ее стороны, — и я и имел это в виду. — Когда она вернется, скажите ей, что если она хочет, может попытаться исцелить меня вновь.

— Она ждет в своей комнате, — нерешительно сказала Мичиру. — Думаю, она плачет.

Фактор вины — 7,3. Я вздохнул. — Ладно, посылайте.

Я устроил себя в позу лотоса, позаботившись прикрыть себя по пояс одной из окровавленных простыней. На секунду я напрягся, когда вошла Хотару. Глаза ее покраснели от слез, и она изо всех сил старалась не шмыгать носом. Аура же ее источала печаль, боль, беспомощность и подавленность. И это было не из-за моего отказа от помощи. Это было нечто большее.

— Хотару, что не так? — мягко поинтересовался я.

Она легонько икнула, явно последствие подавленных всхлипов, прежде чем начать. — и страдание в ее ауре лишь увеличилось. — Мне надо было спросить тебя об этом. — страдание в ее ауре продолжало увеличиваться. Глаза мои сузились. Что не так? Почему она так реагирует? Я хлопнул по простыням рядом с собою, но приглашение сесть было проигнорировано.

Хотару стояла передо мною. Спина прямо, голова наклонена вниз так, что волосы прячут ее лицо, кисти рук стиснуты в маленькие кулачки. — Я думала, что если буду вести себя как нормальная, то ты никогда не узнаешь... — начала она, с трудом сдерживая слезы. — Я думала что ты навсегда останешься здесь и не узнаешь о том, какой я урод. Но прошлой ночью я попыталась исцелить тебя и ты увидел, что я могу делать это... — слова лились потоком, и все что я мог, кое-как попытаться в них разобраться. Исцеление? Она — урод? Да что тут такое творится? — Ты это увидел и теперь ты меня ненавидишь, ты даже не позволил мне коснуться тебя, ты не позволил мне помочь тебе, и ты меня ненавидишь, и ты теперь... т-ты, т-теперь х-хочешь у-у-уйтииии.... — слова превратились в всхлипы.

Я не мог этого вынести. Ранен я там или нет, я встал, подошел к ней и обнял ее. Некоторое время она крепилась, пытаясь сдержать в себе слезы, но затем сдалась и обвив меня руками, пристроила голову у меня между грудей и стиснув меня, расплакалась навзрыд.

Думаю, я понял. Этот исцеляющий трюк, что она проделала прошлой ночью, она должно быть пробовала его на других. Но вместо уважения и почтения это принесло ей должно быть лишь насмешки и ненависть. Ненависть за то, что она другая. Здоровая моя рука обняла ее крепче, и склонив свою голову так, чтобы она была ближе к ее уху, я принялся шептать ей утешающие слова. Это и есть то, как себя чувствуешь, утешая сестру? дочь? друга? возлюбленную? Не знаю. У меня никогда не было ничего из этого. У двери я видел застывших Мичиру и Харуку, привлеченных всхлипами их приемной дочери. Махнув своей обожженной рукой, я предложил им убраться. Харука, похоже, все равно собиралась вломиться, но я вперил в нее взгляд, которым вполне можно было вымораживать кровь в жилах, и она встала. Нерешительно, эти двое закрыли дверь. Я мог практически гарантировать, что в данный момент они прильнули к ней с другой стороны, обеспокоенные состоянием своей подопечной. Из них вышли хорошие родители.

Хотару медленно унималась. После череды судорожных вздохов она наконец остановилась, взяв себя в руки, все еще оставаясь в моих объятьях. И затем, чуть позже, она напряглась, как будто собираясь от меня отпрянуть, смущение билось в ее ауре, но я лишь сжал ее крепче.

— Послушай меня, Хотару-чан, — начал я мягко, — Я не ненавижу тебя, и никогда не буду. Ты для меня очень дорога, я люблю тебя как сестру, и я никогда не оставлю тебя и не стану думать о тебе как о уроде. — Может быть, я однажды и оставлю ее, но уж ее умения тут будут вовсе ни при чем и уж вовсе не оттого, что я буду считать ее уродом. Кто бы говорил...

Когда Хотару осознала, что не может выбраться из моих объятий, она стиснула в ответ свои, не осознавая, какую боль она наносит этим моей обожженной спине и боку, а я не стал ей этого говорить. — Но почему ты не позволяешь мне помочь тебе? — зашептала она мне в грудь. — Почему ты отбросил меня прочь прошлой ночью?

Я тихо вздохнул — Потому что это на мне не работает. Потому что если бы ты продолжила, я бы умер. — Она явственно напряглась, а я тем временем продолжал, — Понимаешь, в некоторой степени я похож на тебя. Есть во мне кое-что, кое-что особенное, кое-что, что заставляет других меня ненавидеть. Различие.

— Но что это? — прошептала она.

— Обещаешь никому это не говорить? — мягко поинтересовался я. Та кивнула. — Во всем вокруг есть аура, сила, чи, ки, зови это как хочешь. Проблема в том, что эта аура движется. Постоянно. Каждая аура, в каждой сущности, медленно вращается, подобно туману, увлекаемому ветром. Все они медленно вращаются, как вода, утекающая в раковину. И практически у всего в мире она движется в одну сторону, — на секунду я умолк.

— Практически у всего? — переспросила Хотару.

— У всего. У животных, растений, камей, и даже демонов. У всего, кроме меня. — Я чувствовал, как она сдвинулась, но был слишком погружен в свое объяснение, чтобы замечать, в каком положении она оказалась. — Моя аура движется в другую сторону. И там где я вырос, все ненавидели меня за это.

— Но почему?

— Не знаю почему. Не думаю, что нужна причина для ненависти, вполне возможно, что одной непохожести хватит. Именно из-за этого ты не можешь использовать свои силы на мне. Когда ты пытаешься меня исцелять, твоя аура смешивается с моей. Она пытается остановить мою, двинуть ее в другую сторону. Если это у нее получится, я умру.

Она вновь принялась плакать. Тихо, медленно, ничуть не похоже на те жгучие слезы отчаяния, что были ранее. — Я-я... я просто хотела помо-очь...

Я ласково заставил ее умолкнуть. Она плакала еще несколько минут, но для нее, должно быть, это казалось часами. Она затихла, постепенно проваливаясь в сон.

Уверившись в том, что простыня вокруг моей талии затянута натуго, я бережно подхватил Хотару. Хватка ее за мою талию отказалась ослабевать, но я взял ее под голову свей обожженной рукой, и под колени второй. Бережно я понес ее к двери, открывая ее ногой. Харуки и Мичиру были там, выглядя жутко обеспокоенными.

— Она в порядке. Просто вымотала себя, волнуясь за меня. Держите. — я протянул ее им, но они обменялись одним из тех непостижимых женских взглядом.

— Не думаю, что мы сможем принять ее от тебя, не разбудив, — наконец сказала Харука. — Не мог бы ты отнести ее в постель?

Да что это с ними? Женщины. Мягко и осторожно я донес Хотару до ее фиолетовой комнаты, бережно уложив ее на постель. Попытавшись разжать ее руки, обхватившие мою талию, я добился лишь того, что она стиснула их еще туже и принялась хмуриться и что-то бормотать. О, боги...

К счастью, никто не может оставаться в живых столь долго, не научившись резво соображать в экстренной ситуации, или выворачиваться из захватов. Я использовал носок своей ноги, чтобы нырнуть и извлечь из-под кровати ее большого розового зайца. Секундой позже Хотару прижалась к своей плюшевой зверюге и тихо засопела.

Прелесть. Само очарование. Тихо я коснулся ее волос, улыбаясь ей. Когда-нибудь она сделает какого-то везучего парня донельзя счастливым. Развернувшись к двери, я вздрогнул.

Сецуна смотрела на меня, стоя в дверях, и я зарделся. Должно быть это было еще то зрелище. Жутчайше обожженная, рыжая подозрительная личность, полуголая, с простыней, обмотанной вокруг талии, укладывает спать четырнадцатилетнюю девочку. Ну и ладно, бывало и хуже. Приложив палец к губам, как будто из всех людей в мире именно Сецуна собиралась прямо сейчас будить Хотару, я двинулся к двери. Аура Сецуна представляла собой калейдоскоп смущения, меняясь так быстро, что я с трудом мог понять, что вообще у нее в уме, но лицо ее представляло собой воплощенное безмятежие. Отлепившись от косяка, она выдвинулась в коридор, позволяя мне выйти и закрыть дверь за собой.

Оказавшись в коридоре, я насладился непередаваемым впечатлением в виде трех взрослых женщин этого дома, одаряющих меня тем патентованно — загадочным взглядом, которые женщины обожают использовать по поводу и без повода. Непроизвольно я принялся чесать затылок, и скривился, совсем позабыв о том, насколько серьезно был обожжен. Все эти события напрочь выбили это из памяти. Несколько пузырей на спине и руке лопнули, сочась жидкостью, в тех местах, где Хотару стискивала свои объятья. Они тоже припомнили, что им следует болеть. О, боги...

— Что же, — нарушил я сложившуюся тишину, — Пойду-ка я посплю еще. Спокойной ночи.



А теперь-то что? Атака. Против кого? Против того, уничтожение чего замедлит вторжение. Что может это сделать?

Я не знаю. Это было на следующий день после эпизода с плачущей Хотару, заходящее солнце медленно спускалось с небес, обмывая мое тело теплыми лучами. Я находился в позе лотоса, окровавленные простыни были моим единственным одеянием. Даже обдумывая свой дальнейший план действий, я держал свое тело сфокусированным на излечении. Четыре часа контроля подряд сделали чудеса. Рваные раны на моем боку превратились в вытянувшиеся изогнутые шрамы, а вскоре должны были исчезнуть совершенно. С ожогами управиться было сложнее, поскольку они представляли собой действительную потерю плоти. Ее будет довольно тяжело нарастить, и это оставит меня без энергии как минимум на пару дней.

Я задумался, нет ли какого-либо способа восполнить энергию быстрее. Мне и вправду не нравилась идея пяти зря упущенных дней. Пяти дней, могущих решить все. Тот, Кто Помнит знает, что представителями нашего племени требуется как минимум пара дней на восстановление и будет давить на Первых и Вторых, чтобы сделать за это время как можно больше. Он может даже...

Секундочку. Тот, Кто Помнит неоспариваемый лидер и повелитель нашего племени. Он — единственное, что сдерживает Первых от впадения в неконтролируемую гражданскую войну за власть, в которую они с большим удовольствием втянут и Вторых. Эта бойня будет идти годами. Зная, насколько Первые одержимы властью и убеждены в собственном превосходстве, это может привести к смерти практически всей расы.

Но убить Того, Кто Помнит...

Есть причина тому, что он является неоспоримым повелителем моего племени. Причина в том, что он невообразимо силен. Ему больше тысячи лет, и он помнит, как барьер был возведен. Для боя с ним потребуется невообразимое количество энергии.

Энергия. Все упирается в восстановление энергии. Если у меня будет ее достаточно, я не стану сидеть тут в луже жгучей энергии света, пытаясь восстановить себя. Итак, где мне взять энергию? Она приходит с возрастом и в ходе усердных тренировок. Но у меня нет на это времени. Мне нужно быстро исправить это, и здесь нет такой вещи как...

— Похоже ты серьезно задумался, — заметила Сецуна.

Блиин. Как она ухитрилась ко мне подкрасться? Должно быть я глубоко задумался, если даже не заметил ее ауры...

Ее ауры.

— Вот оно! — воскликнул я, прыгая на ноги. Сецуна озадаченно уставилась на меня, танцующего по крыше, и еще более озадаченно, когда я утащил за собой и ее.

— Сецуна, — ухмыльнулся ей я, — Говорил ли тебе кто-нибудь, что ты столь же умна, как и прекрасна? — я крутанул ее в полуобороте, прежде чем наклонить ее окаменевшее тело к себе и запечатлеть жаркий поцелуй у нее на губах.

Примерно в это же время мои мозги наконец включились. Так, посмотрим... Я, девушкой, полуголый, сжимаю Сецуну, прижимая ее к себе, и целую ее. Я задумался, не застыть ли мне столбом, но потом подумал и плюнул на все. Всегда заканчивай, что начал. Я выпрямил ее, крутнул ее дважды, и наконец прекратил танец.

Шок и смущение моими действиями оказались для бедной Сецуны чересчур велики, настолько, что даже отразились на ее лице. Все, что она могла, это лишь смотреть на меня, ощущать прикосновение моих губ, чувствовать что ее щеголеватый деловой костюм пребывает а полном беспорядке, чувствовать как румянец горит на ее щеках.

— Эй, Сецуна, как насчет выйти в люди? — с ухмылкой осведомился я.



Музыка билась в одном ритме с огнями, парочки танцевали. Стойка бара находилась с одной стороны зала, и нормальное, приличное освещение подсвечивало бутылки, так, чтобы бармен мог без проблем метать напитки, и различать бутылки, вращающиеся вокруг него в воздухе, подобно палочкам тамбурмажора. Танцевальная площадка находилась посреди зала, окруженная уютными закутками — кабинетиками. Сецуна и я сидели в одном из них, оба поглощенные своими напитками. Сецуна была поглощена мыслями, я же поглощал мягкий и приятный поток энергии от людей, мятущихся на танцевальной площадке.

— Неплохое местечко? — поинтересовался я у Сецуны, наклонившись к ней ближе, так, чтобы она могла меня расслышать сквозь этот шум.

Сецуна приподняла бровь. Сойдет за начало разговора. Я наклонился еще ближе, прихлебывая колу.

Люди вокруг нас были облачены в самые немыслимые костюмы. На некоторых были маски, на других уйма макияжа. Перья, блестки, бахрома и разнообразнейшие лоскутки увешивали их одежду. Несколько человеко-котов и кошечек расхаживали поблизости, фальшивые хвосты метались вокруг их ног. Я ухмыльнулся, если бы они только знали...

Другие были одеты как птицы, короли, шуты, нищие и мертвецы, монстры. Фантастический зверинец. Я сам, в бинтах и повязках, столь же практичных, как и нарочитых. Я, мальчик, желающий быть мужчиной на своем первом свидании, и одежда моя представляет собой мешанину бархатных заплат. Забинтованный, покалеченный дурак. Думаю, я заслужил этот костюм.

Сецуна, облаченная в страннейший наряд из всех, которые я когда-либо видел. Темно-зеленое платье, приталенное и обрезанное чуть ниже, спадающее мелкими ленточками на юбку. Юбка, обрезанная чуть пониже колен, и ниспадающая до полу снизу. Сверху платье поднималось до шеи, расходясь по сторонам и сзади, с длинными рукавами, с раструбами за запястьях. Волосы ее были подняты вверх, в высокой прическе, свиваясь вокруг ее головы и выше, уже сами по себе, балансируя на голове.

Итоговое впечатление было ошеломляющим. Полагаю, этого и стоило ожидать от девушки, которая хотела стать модельером в детстве. Наверняка из нее получился бы хороший модельер.

Она отхлебнула из небольшого хрустального бокала, и я попытался начать разговор вновь. — Очень красивое платье. Оно на тебе здорово смотрится, — сказал я ей. Женщинам же нравится, когда им говорят такое, ведь так?



Похоже, что не Сецуне. Даже айсберг был бы теплее. Боги гнева, она же даже и не пытается наслаждаться ситуацией. Ненавижу, когда люди стараются изо всех сил с единственной целью, не дать себе наслаждаться ничем. Я снова откинулся назад, скривившись, когда спинка прошлась по моим, уже значительно уменьшившимся ожогам. Ну и ладно, точно также я могу и заняться второй причиной, ради которой я и явился сюда.

Вокруг меня люди жили. Некоторые из посетителей клуба развлекались на всю катушку, желтые ауры наслаждения бились вокруг них; некоторые упивались жалостью к самому себе, сосредоточившись у бара, и ауры темной депрессии нависали над ними облаками; другие вились вокруг них, отчаянно ища общения, человеческого внимания, багрянец вожделения и желания выплескивался из них на соседей.

Я принялся впитывать их энергию из их аур. По кусочку с каждого. Слишком много, и они это заметят, а мне не хотелось привлекать к себе внимания.

Да, разумеется, выше я говорил, что мне не требуется полагаться на других для обеспечения себя энергией. Это правда, и это одна из причин, по которой я не занимаюсь этим так уж часто. Кроме того, это опасно. Не в том смысле "Трах Бум Бах — Всем в укрытие! ", это другая опасность, более хитрая. К этому привыкаешь, приобретаешь зависимость. Очень легко подсесть на такое количество энергии, и в итоге полагаться лишь на этот способ. Проблема в том, что это лишь временный эффект. Да, эту энергию можно впитывать, можно хранить, но нельзя восполнить. Самому. Так что, когда вы привыкаете к ее использованию, вы становитесь самоуверенным, пополняя ее. И раз уж вы все равно впитываете ее, почему бы не впитать еще чуточку? Как и с наркотиками, вам нужно все больше и больше, пока, в конце концов, вы не начинаете во всем зависеть от нее. Если вы полагаетесь лишь на собственные энергии, то рано или поздно вы выработаете в себе громадные природные запасы. Да, это занимает больше времени, но это надежнее. Однако мне нужна вся энергия, что можно добыть, раз уж я собираюсь проломиться сквозь барьер и убить Того, Кто Помнит.

— Почему мы здесь? — спросила Сецуна. Мое внимание вновь переключилось на столик.

— Что? — переспросил я, захваченный врасплох неожиданным вопросом. Сецуна тут же одарила меня взором, незамедлительно опознанным мною. Патентованый взгляд "ты пялишься на других женщин, и совсем не обращаешь внимания на меня.", вы знаете, что я имею в виду. Я тут же придвинулся к ней поближе, — Что ты имеешь в виду под "здесь"?

— Этот клуб. Почему нам надо было явиться именно в тот клуб, где для входа требуется костюм? — Я внимательно глянул как на нее, так и на ее ауру, но вновь как она, так и аура оказались нечитаемыми. Лицо ее представляло собой совершенную маску ледяного безмолвия, аура ее представляла собой беспорядочный, вращающийся коллаж нераспознаваемых цветов.

— Ну-у... — медленно протянул я. В принципе я действительно мог отправиться в любой ночной клуб, если бы захотел, но выбрал этот из-за одной конкретной причины. Ее я ей и сказал. — Помнишь, ты как-то сказала мне, что тебе бывает интересно, на что бы была похожа твоя жизнь, если бы ты не взялась за свою работу? — Интересно, что это за работа? Она так этого мне и не сказала. — И я счел что здесь, тут вот, все это тебе понравится.

— С чего это ты так решил? — осведомилась она, уставившись на меня таким взглядом, будто она еще не решила, воспринимать ли ей мое замечание как оскорбление, или все же нет.

— Потому что, — широко улыбнулся я, — Все здесь притворяются кем-то, кем они не являются. И я счел, что тебе может понравиться шанс притвориться вместе с ними, хотя, похоже, ты не стала этого делать.

Внешний ее вид не изменился ни на гран, но аура ее дернулась, хотя и практически незаметно. Затем ее цвет уплотнился, в один из тех, что я вполне мог опознать. Решимость.

— Ты спросил меня о моем платье. — сказала она, и я наклонился к ней ближе, чтобы расслышать ее шепот сквозь весь этот шум и бедлам. — Это было модно, незадолго до того, как я взялась за эту работу. — Она замолкла, чтобы отхлебнуть еще чуток из своего бокала.

— Ты выглядишь в нем прелестно. — сказал я ей, и я и вправду так считал.

Она приняла мой комплимент медленным кивком, — А как насчет тебя, Ранма? — поинтересовалась она. — Я сказала тебе, кем мне хотелось быть. Что насчет тебя?

Я откинулся на спинку, отхлебнув свою колу, покупая тем самым чуточку времени. Сострить или сказать правду? Думаю, правду. — Я никогда не желал ничего особенного, просто хотел быть полезным. Что-то вроде парня, что всегда оканчивает начатое.

— И что именно тебе хотелось начать? — осведомилась она. Она резко прикончила свой бокал, и налила себе другой.

— То, что должно быть сделано.

— Сделано для кого? — она прикончила и этот, и тут же налила следующий.

Подпирая рукой подбородок, я принялся изучать стол. То, что должно быть сделано. Сделано для кого? Для Повелителя? Для моих друзей Третьих? А как насчет — для самого себя? Думал ли я когда-либо вообще, чтобы сделать хоть что-то для себя самого? Сделать то, что нужно мне?

Я остался безмолвным.

Сецуна налила себе еще один бокал, прикончила его, и я неожиданно осознал, что выпила она на удивление много.

— Э-э, Сецуна, — нерешительно начал я, — Тебе не кажется, что ты слишком много выпила?

Она прикончила очередной бокал, и затем встала. Вставая, она пошатнулась, но удержалась на ногах, ухватившись за меня. — Могу я пригласить тебя на танец?

Я настолько страшен, что ей потребовалось осушить пять бокалов подряд, прежде чем пригласить меня на танец? Встав, я протянул ей руку. Она вытащила меня на танцпол и мы начали танец.

Музыка клуба варьировалась по вкусам и стилям в чрезвычайном разнообразии, пытаясь удовлетворить вкусы чрезвычайно пестрой толпы посетителей. Хард рок соседствововал с кантри, госпелами и техно, и даже классикой. Когда мы достигли площадки, очередная танцевальная мелодия, годов этак восьмидесятых, закончилась, и начался довольно быстрый вальс. Встав друг к другу поближе, мы начали.

Поймите, я могу прыгать в воздух на пару метров, и при этом крутиться там как бешеный. Я могу кувыркаться назад, не глядя до бесконечности. Я могу пересечь бечевку в полуста метрах над землей, в шторм, и при этом выглядеть грациозно. Танцы для меня проблемы не составляют. С Сецуной же, судя по всему, дело обстояло иначе.

Она двигалась неуклюже, зажато и чересчур нервничала при этом. Когда она наступила мне на ногу, я предпочел этого не замечать, но почувствовал как она смутилась. Мы продолжали нашу пародию на танец больше минуты, прежде чем Сецуна наступила на подол своего платья. Она довольно быстро обрела равновесие, так и не упав, но тут же развернулась, уходя прочь, и аура ее была багровой от смущения.

Ни в коем разе. Этого я не допущу. Я ухватил ее за локоть, и она встала.

— Отпусти меня. Пожалуйста. — пробормотала она. — Думаю, мне лучше отправиться домой.

— Ты предложила потанцевать. Собираешься ли ты заканчивать, что начала? — неосознанно она тут же выпрямилась, встав прямо. — Успокойся, Сецуна. Расслабься. Помни, здесь ты не держишь весь мир на своих плечах. — И медленно, нехотя, она развернулась ко мне.

Возможно, это было результатом моих слов, возможно, ее решимостью прекратить смущаться. Может быть те пять бокалов наконец сделали свое дело. Все что я знаю, она медленно принялась отходить, расслабляться, шаги ее стали более уверенными, более грациозными. К концу вальса все походило на то, что она припомнила движения, что давным давно считала забытыми и похороненными под песками времен. Она двигалась вместе со мною, и вместе мы двигались уверенно и плавно, будто бы были на льду.

Началась новая мелодия, также медленная, и парочки вокруг нас придвинулись ближе, в объятья друг другу, покачиваясь в такт музыке. Я собирался вернуться за стол, когда Сецуна застала меня врасплох, придвинувшись вплотную, и закинув руки мне за плечи.

Эй, кто я такой, чтобы отказывать даме?

Она тихо зашептала, слишком тихо, чтобы кто-то мог ее расслышать, настолько тихо, что даже я почти не слышал ее — Сегодня я просто модельер...

Мы танцевали.

(7):

— Эта спираль имеет ко всему этому какое-то отношение, не так ли? — поинтересовался я у Колон, изучая рисунок, начертанный в грязи. Та кивнула, выглядя явно удовлетворенной, как будто это ее учительство, а не моя выдающаяся наблюдательность, стала причиной моей догадки.

— Так и есть, муко-доно, — это все, что я мог вынести, не сбегая или не давясь от гнева, — Хирю Сётен Ха — основывается на спирали, использующей горячую и холодную ки. Когда ты разъярился и атаковал меня...

Я проигнорировал все, что она говорила после этого. Идиот. Придурок. Спираль. Ауры. Это никакое не совпадение. И в тот момент, когда она снова кинулась на меня, я это видел.

Прием был восхитителен. Колон, старая бабка, что учила меня, сама не знала, насколько он был восхитителен. Она думала, что здесь есть лишь жар и холод, и ничто более. Спираль, по которой она провела меня, резонировала со спиралью ее ауры, со спиралями аур деревьев и скал. Ее ход был по часовой стрелке, и он зачерпывал энергию самой Земли, порождая тем самым водовороты в естественном потоке бытия. Последний удар был ударом в центр дисгармонии, созданной ею. Результатом было естественное восстановление исходного порядка вещей, т. е. смерч. Объяснения Колон были ключом к волшебной силе, и когда ты начинаешь прием, машина едет сама по себе, без двигателя.

Но, если этот прием требует движения по часовой стрелке, а моя аура и без того движется по часовой стрелке...

— Могу я поинтересоваться, о чем ты думаешь, Ранма?

Повернувшись, я одарил Сецуну ухмылкой, — Без проблем, интересуйся. — дружелюбно предложил я.

Она продолжала удерживать свою бесстрастную маску, правда без всего этого отстоя в виде всезнающих взглядов из загадочных видов, в которых она была так хороша. Впрочем, по ауре ее я видел, про себя она смеется.

— И о чем ты думаешь, Ранма? — с каменным лицом поинтересовалась она.

— Об одном старом приеме, что я когда-то изучал. Вряд ли ты поймешь, если я примусь тебе объяснять.

— Та-ак. Значит ты считаешь, что у меня ума не хватит, чтобы это постичь, или что-то в это роде? — Подбоченившись, она одарила меня очередным из своих отработанных взглядов.

— Не-а. Просто рассказ о нем потребует объяснения кучи бойцовского жаргона.

— О, — Похоже она не восприняла это на свой счет, хотя я чувствовал, что любопытство ее так никуда и не делось.

Сецуна не позволяла выбраться наружу ни единой эмоции, но у меня было такое чувство, что данный аспект вряд ли станет такой уж большой помехой в наших взаимоотношениях. Как минимум не с моей стороны точно.

Я потянулся к пакету с попкорном, чтобы взять себе пригоршню. Кожа на моей обгоревшей руке все еще была стянутой, и было у меня подозрение, что еще как минимум день я не смогу действовать ей в полную силу без опаски повредить ее.

Каждый день, на протяжении вот уже недели, я и Сецуна отсутствовали дома по вечерам. Временами мы шлялись по ночным клубам, временами посвящали свое время другим способам времяпровождения (каток, горячие источники, и т.д. ), а временами просто гуляли в парке. Когда мы бывали в клубах или каких-либо других людных местах, я потихонечку зачерпывал энергию из аур зевак, в парке же я просто наслаждался обществом Сецуны.

Черт, она отличная девчонка, и с нею приятно даже просто находиться рядом.

И каждый день, когда мы возвращались домой, мне приходилось выдерживать осаду Харуки и Мичиру, круживших вокруг нас подобно парочке хищников. Не знаю, о чем там эти извращенки думали, но они постоянно обменивались ухмылками и подмигивали друг другу, стоило им увидать нас вымотавшимися после танцев или катка, или еще чего. Но, с учетом того, чем эти двое занимались друг с другом, я был ничуть не удивлен. Сецуна обычно ухитрялась не обращать на них никакого внимания, просто проходя мимо них так, как будто ничего такого и не видела. Эти двое, похоже, просто опасались над нею подшучивать. Но надо мною...

Орда саранчи, выжирающая дерево с корнями, ничто по сравнению с этими двумя, выпытывающими из меня сведения об очередном свидании.

Но это меня не останавливало. Чем больше времени я проводил с Сецуной, тем лучше осознавал кое-что.

Что мне она нравится. Нравится не ее внешний вид, нравится не ее ум, мне нравится она. Она вся.

Думаю, я тоже ей нравился.

Я взял еще одну пригоршню попкорна, и мы двое продолжили сидеть и ждать начала фильма. Я высасывал энергию из окружающих, позаботившись, чтобы не задеть ненароком Сецуну. Всего чуточку. Чуть больше на середине фильма, и последний кусочек на выходе, и никто даже и не заметит.

После выполнения подобных операций в течение недели, мои запасы стали монументальными. Я пытался держать ее запертой крепко-накрепко, заблокированной от использования, но она все еще была со мною. Не знаю, как сенши это воспримут, так что лучше избегать их как можно дольше, по крайней мере пока все не кончится.

— Ранма, — сбоку сказала Сецуна, и я повернулся к ней.

— Да? — отозвался я со ртом, полным попкорна.

И в тот самый момент, когда она уже собралась что-то сказать, неожиданно померк свет, и громкое шипение, за которым пошел анонс, ознаменовало начало фильма.

— Неважно, — сказала она, развернувшись к экрану. Я глянул в ее сторону, и затем и сам уставился на экран.

Когда я в первый раз пригласил Сецуну в кино, та некоторое время колебалась. Она спросила на что именно я собираюсь, и я ответил. Первый мой выбор был — фильм с драками, но я был абсолютно уверен, Сецуне он вряд ли понравится. Я подумывал над комедией, но Сецуна производила на меня впечатление серьезного человека, и я не был уверен в том, что комедия ей понравится. В итоге я остановился на драме, что подошла бы нам обоим. Она согласилась, и на нее мы и отправились.

Разумеется, мы отправились туда стильно. А именно с нею на моих руках. Мне потребовалось не так уж и много времени, чтобы убедить Сецуну в том, что данный способ — быстрейший способ путешествия, и чуть больше времени на то, чтобы убедить ее в том, что ношение брюк вполне допустимо и одобряемо (может ее родители были убиты в брюках, когда она была еще совсем ребенком, и вот теперь у нее брюкофобия? Примечание для самого себя, на заметку: постарайся не быть настолько глупым) Наконец она облачилась в джинсы, и теперь мы могли покрывать половину Джуубана за десятую часть того времени, что раньше требовалось нам для того чтобы это расстояние проехать. Заодно это дало мне возможность не просить Харуку подбросить нас куда бы то ни было. Помимо того безумия, что она звала поворотами, я также избавился и от ее знающих взоров. У кого-то чересчур длинноватый нос, засовываемый к тому же, куда не просят.

Фильм был довольно неплохим, с медленной, постепенно разворачивающейся интригой, но игра актеров и их подбор были просто превосходны. На середине фильма, когда я отвлекся на промежуточный забор энергии, Сецуна нерешительно наклонилась к мне и взяла меня за руку.

Я едва не вздрогнул, и скосил глаза вбок, не двигая головой. Она все еще смотрела на экран, явно поглощенная фильмом, но я видел, как ее аура мятется, можно даже сказать бурлит. Опасение быть отвергнутой сквозило через нее, страх и что-то еще. Такой поток эмоций, что я просто не мог их прочитать. Я не уверен, что она сама бы могла в них разобраться. Удивительно, как кто-либо может так бояться на свидании? Особенно кто-то такой спокойный и невозмутимый, как Сецуна? Кто угодно даже с десятой долей такой выдержки и контроля над собой, что демонстрирует Сецуна, просто физически не может смущаться. Но каждый раз, когда мы оказывались в подобной ситуации, она сидела как на иголках.

Не в первый раз за все это время я начал гадать, что же произошло с нею в прошлом. Возможно это был не очень-то приятный опыт отношений с кем-то, или тяжелое детство. Что бы там ни было, я не спрашивал. С меня вполне хватило бесцеремонных вмешательств в личную жизнь еще в Нериме. Если Сецуне захочется рассказать о своем прошлом, я ее выслушаю, а так — нет.

Я мягко сжал ее ладонь и был вознагражден всплеском облегчения, осветившим ее ауру. Я тут же всецело погрузился в фильм.

Да, она определенно мне нравится.



— Хороший фильм, — сказал я Сецуне, когда мы с нею покидали кинотеатр. Толпа вокруг нас бурлила и трещала, явно согласная со мною, обсуждая игру актеров. Некоторые впрочем зевали, но это можно было списать и на время. В конце концов, было уже за полночь.

— Да, мне тоже понравилось — отозвалась она. Она так и не отпустила моей руки. Думаю, для нее это было значительным прогрессом. Да, это может быть и не секс, и не свадьба, но для нее это явно значительный прогресс.

— Как ты думаешь, нам отправляться домой, или все же поужинать? Здесь поблизости есть неплохая забегаловка, работающая допоздна, где подают отличную лапшу. — Я всегда чувствовал себя не в своей тарелке, когда использовал наши свидания для подзарядки, и пытался загладить свою вину. Она, похоже, не осознавала, что я делал кое-что, чем не стоило бы гордиться, но этот факт не делал для меня всю ситуацию легче.

— Ну, может быть немного, — согласилась она. И мы направились к цели, рука об руку, по тротуару в сторону северного Джуубана. Толпа, вышедшая из кинотеатра, постепенно расходилась, некоторые по ожидающим их машинам, другие просто пешком, некоторые взгромоздились на мотоциклы или ловили такси или автобусы. Ночь была ясной, и несмотря на то, что свет уличных ламп приглушал их, яркие звезды усеивали черный бархат небес.

Мне хотелось, чтобы этот вечер не кончался. Мы шли по тротуару. Рядом, довольно близко, и руки наши изредка касались друг друга. Сецуна, как обычно, молчала, я тоже не открывал рта, боясь испортить умиротворение ночи. Мне так редко выпадали такие моменты. Что-либо почти всегда безжалостно уничтожало их.

И что-то взяло и уничтожило и этот.

Вопль пронзил воздух.

Я двинулся вбок, уклоняясь от удара, что, как я чуял, летел прямо мне в спину. Сам по себе я без проблем сделал это, но в этот раз все было сложнее, ибо я был связан Сецуной. И пока она вздрагивала и поворачивалась, я уже скрутился в талии, и прыгал, вбив свое плечо ей в живот, думаю несколько более грубовато, чем ей бы понравилось, и тут же упрыгнув вновь, но уже вместе с Сецуной на плече. Удар. Жидкий огонь, разлился там, где мы стояли мгновение назад. Бетон позади нас рассыпался в труху.

Достигнув вершины здания, я положил Сецуну на бетон крыши, настолько бережно, насколько позволяли мне обстоятельства. — Беги — шепнул ей я, пока она лежала, где я ее и уронил, пытаясь отдышаться после удара, выбившего из нее весь воздух. — Я попытаюсь отвлечь их на себя. Беги домой, быстро. — Я уже чуял их. Как минимум двое Первых. Может быть здесь пряталось их и больше, так что мне придется набрать изрядную дистанцию между мной и Сецуной, чтобы обеспечить ее безопасность.

И я двинулся вперед, на ходу оборачивая себя в тени. Оказавшись на мостовой, я метнул небольшие зарядики ки по уличным фонарям, разнося их напрочь. Я мог легко сбежать, и столь же легко сделать их всех, причем без каких-либо спецэффектов. На протяжении всей прошлой недели я набрал феноменальную мощь. Но теперь, прямо сейчас, я был в гневе, раздражен до невозможности. Эти ублюдки Первые угробили мой вечер с Сецуной. Они за это заплатят.

А сейчас, давайте на секундочку отвлечемся от моей праведной мести, и уточним несколько моментов. Мой вид, как и все прочие виды живых существ, обладает общим сходством, с небольшими отклонениями, что образуют индивидуальность. В то время как все люди похожи внешне, они все имеют донельзя различное строение ауры, в моим же родом все обстоит наоборот. В то время как внешне мы можем чрезвычайно сильно отличаться друг от друга (кто чешуйчатый, кто пушистый, кто голокожий, и т.д.), в большей своей части наши ауры чрезвычайно схожи и отличия в них незначительны. Эти незначительные отличия отражают себя в присущих талантах. Некоторые из нас могут выбрасывать жидкий огонь, другие отличаются феноменальной силой, третьи могут манипулировать голой энергией. В то время как я вполне способен произвести и выдать струю огня, на это мне потребуется гораздо больше энергии, чем мне просто захочется потратить. Мой личный талант заключается в том, что я упомянул ранее — в "оборачивании себя в тени". Несмотря на то, что объяснить как я это делаю несколько сложновато, я вполне могу описать конечный результат. Моя форма здорово размывается, большинство цветов уходит, и я вполне могу спрятаться в тех темных местах, что в обычных условиях не представляют собой такого уж замечательного укрытия.

На покрытой мраком улице, без малейшего проблеска света, мой талант становится решающим преимуществом.

Вот он я, стою у огнеметателя, а секундой позже невезучий огнеметатель учится дышать через дыры в своей глотке. Он выдает прощальный всплеск пламени и наконец рушится оземь. Я, впрочем, его узнал. Тот, кто сбежал из засады.

Жидкий огонь, разбросанный по окрестностям, производит теперь достаточное количество света для другого Первого, открывая ему мою размытую фигуру. Это средних размеров Первый — инсектоид. Несколько напоминающий богомола, он стоит в низкой стойке на четырех конечностях, и крылья расправлены у него за спиной.

Черт. Если я позволю ему двинуться, он, вероятно, или выдаст прием, завязанный на ветре, или улетит прочь на дикой скорости. Я могу двигаться довольно быстро, в случает необходимости, а сейчас был именно тот случай. И я запустил себя в воздух, выпуская из своих пальцев когти ки вполне достаточной величины, чтобы выпотрошить ему брюхо напрочь. Как безумный он взвился в воздух, но вскоре энергия вытекла из него, и он потерял контроль над полетом, врезавшись в освещенное огнем здание.

На секундочку я расслабил стойку. Отлично. Двое из них мертвы. Я расширил свои чувства, пытаясь найти Сецуну, и тут моя неосторожность заявила сама о себе. Когда зона моих чувств достигла пятиметровой отметки, я почувствовал третьего члена стаи. Он умел летать, и в данный момент пикировал на меня сзади. Да, пожалуй, у меня было время на то, чтобы уклониться и сделать этот удар не смертельным, но больно будет зверски. Я приготовился двинуться, и тут это произошло.

Магический удар рассек воздух, впечатавшись в существо, стирая большую часть его в ослепительной вспышке, а прочие мелкие кусочки его влипли в стену за моей спиной.

Что за чертовщина? Скрестив пальцы на удачу, я взмолился, чтобы не получить разряд следом за Первым-пикировщиком, (я так и не получил возможности разглядеть, на что он там был похож), и развернулся, глянуть, кто же запустил удар.

Мой взгляд уперся в сапоги, поднялся до темной юбки, неразличимого во мраке цвета, банта бившегося на ветру, посоха, увенчанного сердечком, и сердце мое застыло.

— Сецуна, — медленно прошептал я.

Внешне она не отреагировала никак, но я видел как аура ее дернулась. Она спрыгнула с здания, на которое я ее закинул, юбка ее развевалась, волосы вились волной позади.



Я отступил назад. Сецуна была Сэйлор Сенши. Членом отряда фанатичных девочек-волшебниц, местных "бдительных", тех, что ответственны были за уничтожение целых видов живых существ — Юм, Даймонов, и многих других.

Я могу только представить, что было выписано на мое лице, но в этот раз Сецуна вздрогнула сама.

— Ранма, надеюсь ты поймешь, почему я никогда тебе не говорила об этом... — она продолжала и дальше, но я ее уже не слышал.

Последствия этого ударили меня будто кулаком. Она была Сенши. Именно это должно быть и было тем постом, о котором она говорила, что так стеснял ее жизнь. Холод в моем животе, практически растаявший к тому времени, вернулся вновь, и приволок с собою спутника, угнездившегося в груди. Я видел лишь пять из девяти, до этого. Это значит, что оставалось еще четверо, и если Сецуна сенши...

Кто же тогда остальные трое? И внезапно я ощутил неприятное сосущее чувство внутри живота. С Сецуной жило еще трое...

Я жил, вне всякого сомнения, с четырьмя женщинами, что не колеблясь убили бы меня, стоило бы им только узнать о моем истинном происхождении. Да уж, умею я выбирать дома. Хорошо хоть, что невзирая на мою близость к ним, они так и не узнали, кто я есть.

— Ранма, — говорила Сецуна, — Пожалуйста, ответь мне, — я слышал отчаяние в ее голосе, и видел страх в ее ауре. Я слабо тряс головой, пятясь все быстрее и быстрее.

— ... — я открыл свой рот, пытаясь сказать ей что-то, что-нибудь, но ни слова так и не вышло наружу. Я не мог позволить им меня остановить. Они могут и не знать, сейчас, но они могут вскоре это узнать. Я содрогнулся при мысли о том, что их ждет, когда все будет готово.

Я обернул себя в тени.

Я обернул себя в тени и сбежал. В ночь.

Позади я слышал Сецуну, но изо всех сил пытался ее игнорировать.

Вот оно, время, осознал я. Я слишком долго мешкал. Тянул, даже и не осознавая этого. Я мог двигаться без каких-либо проблем. У меня было более чем достаточно энергии, чтобы исполнить то, что я планировал. Фактически, чуть меньше энергии, чем было, но лучше оставить все так, как оно и есть.

Настало время закончить то, что я начал.

Настало время убить Того, Кто Помнит.

И все, что я мог чувствовать — ледяной холод в моей груди.



Я обдумывал план действий уже некоторое время, и теперь все, что мне оставалось делать, придерживаться плана. В ходе его исполнения, я должен был открыть совсем небольшой пролом, в на участке с весьма малым количеством барьерных точек. Лучшим местом для этого было то, где я уже уничтожил все точки. Я направлялся назад в Нериму. В додзе Тендо.

Когда-то я мог бежать быстро, прыгая с крыши на крышу, подобно газели на лугу.

Но я не чувствовал, что мне хочется прыгать.

Я шел. Шаг. Шаг. Шаг.

Ночь вокруг меня была тихой и умиротворенной.

Шаг. Шаг. Шаг.

Я буду скучать по этому.

Шаг. Шаг. Шаг.

Ночи там, откуда я пришел, никогда не были мирными. Молнии били с неба, облака вращались, подобно аурам, бесконечно и неостановимо.

Шаг. Шаг. Шаг.

Я думал о том, что мне предстоит, думал о том, как обернусь против своего племени. Я собираюсь нанести удар роду, к которому принадлежу. Удар, что скорее всего прикончит его.

Это случалось прежде.

И я шел, вспоминая то, что рассказывал мне мой отец, давным-давно.



— Люди нас ненавидят оттого, что мы лучше, — отец уставился в пустоту, простиравшуюся между нами. Я тоже смотрел туда, глазами невинного ребенка. — Они боятся и ненавидят нас из-за того, что мы можем делать, того, что собой представляли.

— А что значит, это представляли, папа? — он почесал мой мех полувыпущенным когтем, его хитиновая броня издавала скрежещущий звук при каждом движении.

— Представляли значит то, чем мы являлись. Чем мы были. — сказал он с тем бесконечным терпением родителя, что любит свое дитя.

— А чем мы являлись, папа?

Глаза его подернулись дымкой, отражающиеся в них молнии давали ему незабываемый облик. — Мы были тем, кем они должны были стать. Если бы у них были родители разных племен, они могли бы стать нами. Спустя тысячу лет мы смешались бы с ними, и они были бы подобны нам, но они ударили по нам, и тем самым уничтожили себя.



Я тогда ничего не понял. Я тогда не осознал, что мы некогда тоже были людьми. Но если ты убьешь всех людей с синими глазами, в мире никогда больше не будет синеглазых. И таким же образом потенциал роста людей был стерт. Стерт и отброшен прочь из-за страха и нетерпимости.

Я стоял перед додзе. В прыжке я перескочил стену и оказался на заднем дворе. Это место будет лучшим для моей миссии.

Я взял порцию силы, запасенной мною за последнюю неделю. Она вырвалась оттуда, куда я ее поместил и сжал, выстрелив в мою ауру. Я освободил крепы, наложенные мною на себя и теперь мои демонские силы были здесь также. И когда я сводил их в невидимый клинок для рассечения невидимой ткани реальности, я не переставал думать о Сецуне.

Я буду скучать по ней.

Она мне и вправду нравилась.

Пролом открылся передо мной, и я ступил сквозь него. Здравствуй, дом.

(8):

Воздух был пропитан озоном, тяжелым и непереносимым смрадом, что навевал мысли о разорвавшемся аэрозольном баллоне. Разбитые камни валялись повсюду, изломанные под невероятными углами, невероятных форм и пропорций. Эрозия не имела ни малейшего отношения к их форме. В этой реальности грунт высекался из крупных скал ударами молний, что били из грязно-угрюмых облаков. Сама земля трескалась и сочилась вокруг скал, образуя непристойную пародию на японский сад камней. В некоторых местах кое-какие из мерзких и ядовитых жидкостей выбивались на поверхность, образуя склизкие ямы-ловушки и зыбуны.

Дом, милый дом. Сделав глубокий вдох, я попытался припомнить, каково это жить здесь.

Все воспоминания тут же прекратились, стоило им принести с собою воспоминания о моих родных и друзьях.

О моих родных и друзьях, что были стерты с лица земли за свое преступление — за то, что они осмелились быть другими.

Кровь заледенела в моих жилах, и все, что я смог — втянуть излучаемую мной энергию вновь в меня. Я должен оставаться незамеченным. Никто не должен меня засечь. Не сейчас, не здесь.

В этом мире нет селений, нет городов, нет мегаполисов. Здесь есть лишь одно настоящее здание. Удел Повелителя. Жуткая цитадель, в которую даже молнии не бьют, но циркулируют окрест, подобно волкам, отпугиваемым огнем. Пункт моего назначения.

Каждое путешествие начинается с первого шага. Я всегда заканчиваю то, что начал.

Шаг. Шаг. Шаг.

Настало время закончить то, что я начал.



Я был возбужден и я был испуган. Повелитель, Тот, Кто Помнит вызвал меня. Я не знал отчего я не знал почему, я не знал зачем. Я не сделал ничего заслуживающего его внимания или урока. Когда я начал свое путешествие к Уделу, я был больше возбужден, чем испуган. Чем ближе я подходил к Уделу, чем сильнее смещался баланс.

Я стоял прямо перед Вратами. Мало кто сумел войти в эти двери и выйти потом из-за них. Живым. Врата представлял собой колоссальную конструкцию из резного дерева. Дерево. Я слышал о дереве и раньше, но считал это просто легендой, как "солнце" или "дождь". Мне стало жутко любопытно, интересно, на что это похоже?

И когда один коготь осторожно коснулся резного человека, вопящего от боли, я услышал голос.

Входи.

Перепуганный, но не желающий в это признаваться, даже себе, я вошел.



Я помню свою первую встречу с Тем, Кто Помнит. Я помню, насколько сильна была его аура. Она походила на необъятный водоворот. Все вокруг него неумолимо засасывалось в нее. Я помню, как сражался за то, чтобы просто оставаться в живых в его присутствии, и единственной причиной того, что я все же выжил, было то, что одна мысль о том, чтобы моя аура коснулась его, была для него хуже смерти. Он держался от меня подальше, как собака, что держится подальше от палки, которой ее колотят.

Все эти годы я так и не осознавал этого, до тех пор, пока я не решил убить его.

Слова, что он говорил мне, поблекли и размылись в моей памяти. Он был настолько невообразимо сильнее меня, что я даже и не помню, как они звучали. Были ли они громкими, или все же тихими? Вкрадчивыми или грубыми? Все, что я помню — смысл этих слов, обрушенный на меня. Это было что-то вроде связи через ауру, но в великанских масштабах.

Ландшафт вокруг меня принялся подниматься, образуя пологий холм. Молнии били все чаще и чаще, по мере того, как я взбирался на него. Камни, выщербленые и обожженные, стояли на вершине, молчаливые свидетели обрушенной на них мощи. Понятия не имею, что отличает эти камни от остальных камней, что заполоняют наш мир, но в то время как другие камни разлетаются вдребезги, эти камни впитывают тепло и энергию, светясь потусторонним светом. И когда я достиг края холма, на который взбирался, я увидал Удел.

В центре холма была котловина, так, как будто он был центром давно уже потухшего вулкана, или метеоритным кратером. И внизу этой котловины, стоял Удел, безумное и мрачное строение. Внутри его находилась как минимум дюжина сотен Первых и стража из Вторых. Некогда я счел бы такое препятствие непреодолимым, но теперь — теперь нет. Годы тренировок отточили меня в клинок, в то время как годы безделья заставили стражу размякнуть. Они наверняка не ожидают вторжения и не смогут сделать ничего сколь либо существенного даже если и поднимется тревога.

Я уже собрался измениться в свою первоначальную форму, когда неожиданно ощутил резкое отвращение. Отвращение к тому, что это означает.

Моя раса, все мы давным-давно прекратили считать себя людьми, выброшенные и отброшенные прочь из-за того, что мы были другими. Вы думаете, что это должно было заставить нас научиться, стать более терпимыми, более способными к пониманию и участию к людям, что не похожи на нас? Ничего подобного. Вместо этого мы ополчились на самих себя. Нетерпимость. Ненависть. Геноцид.

Уж лучше я покончу с этим как человек. Таким, как я начинал. Таким, как свои друзья. Таким, как Сецуна.

Обернув себя в тени, я начал спуск.

Я начал в быстром темпе, склонившись практически параллельно земле, опустив голову, и все прибавлял и прибавлял скорость. К тому времени как я оказался на полпути, порывы ветра рвали меня, вколачиваясь в мое тело, подобно кулачным ударам. Я игнорировал их, продолжая свой безмолвный спуск.

Земля принялась выравниваться, и я оказался практически рядом с Уделом. Сотня метров. Семьдесят пять. Я уже видел силуэты стражей, патрулирующих стену. Пятьдесят. Двадцать пять. Моя аура была скрыта, мой силуэт неразличим в вечном сумраке нашего мира. Двадцать. Пятнадцать. Я прыгнул на десяти, летя в воздухе. Молния разрубила небо, скрывая свист ветра и хлопанье одежды, развеваемой им вокруг меня. Я прошел через стены вокруг Удела, и через стражу, окружавшую их.

Посадку я совершил в одном из пустых окон, и мой силуэт моментально нарисовался на фоне проема для любого, что озаботился бы глянуть на него. И когда Первый увидел меня, он горделиво направился ко мне, собираясь выдать напыщенную речь. Прямо как Куно. В отличие от Куно, я разорвал ему глотку еще до того, как он раскрыл рот, и оставив его тело рассасываться само по себе, помчался по залам. Некогда мне тут рассиживаться.

До этого я был в Уделе лишь раз, но ничуть не боялся в нем потеряться. Удел был построен в форме колеса. Спицы-проходы расходились от внутреннего кольцевого коридора, а сам внутренний коридор окружал святую святых. И был лишь единственный вход в покои, что удерживают в себе Того, Кто Помнит. Врата. Множество других коридоров змеятся по Уделу, но все они в итоге приводят в одну точку, подобно паутине, все ведут ко внутреннему коридору.

Я находился в одном из внешних, но какое направление не избери, все они приведут меня к спицам, так что я метнулся вправо, продолжая в быстром темпе приближаться к проходу. Случайный Первый попался на моем пути, и я проскользнул мимо него. Слишком большое количество трупов на столь ранней стадии может поднять тревогу.

Минутой позже я уже двигался по одной из спиц. Да, все спицы ведут к центру, но они также являются центральными проспектами Удела, так что они довольно активно посещаются. Я избегал пробок, прилепившись к потолку и крадясь внутрь. Временами мне приходилось уклоняться от летающих Первых, или еще каких потолкопутешественников, но большая часть Первых предпочитала ходить, и они все равно не увидали бы меня, если бы им и втемяшилась в голову блажь попялиться в потолок.

Никто так и не встал у меня на пути, и вскоре я уже был у внутреннего коридора Удела.

Он был пуст и безлюден, поскольку большая часть Первых предпочитала держаться подальше от своего Повелителя. Его аура чувствовалась даже сквозь стены, производя впечатление эфемерного водоворота. Я чувствовал ее, но она шарахалась от моей каиновой печати. Той печати, что обрекла меня и всю мою расу на роль отверженных. От моей ауры.

Спрыгнув на пол, я бросил все попытки маскировки, выйдя из теней. Да, это может быть глупо, может быть чересчур мелодраматично, но я был не в настроении, и собирался уничтожить все, что встанет у меня на пути.

Шаг. Шаг. Шаг. И вот они. Врата. Последний раз, когда я стоял пред ними, я был донельзя напуган. Теперь же я не чувствовал ничего, кроме ледяного холода. Раньше я был просителем. Ныне я был палачом.

Разнеся врата ударом кулака, я вошел внутрь, противостоя Повелителю, Тому, Кто Помнит.

Пора с этим заканчивать.



Дайте-ка я отвлекусь ненадолго, и расскажу вам о Том, Кто Помнит.

Он стар. Неизмеримо. Невероятно. И он никогда не забывает. Он был, когда наше племя впервые осознало себя отличающимся от других людей. Он был, когда люди повернулись против нас. Он прожил века потрясений и раздоров в нашем мире, и поднялся наверх. Он невероятно мощен и невероятно опытен. Он ключевая фигура нашей цивилизации.

У него в запасе есть масса трюков, подобно моему трюку с тенями. Любимейший его прием — впитывать ауру существ вокруг него, делая их энергию своей. Не так, как я это делаю, полностью, целиком. Он высасывает ауру напрочь, и делает ее частью своей. Когда это происходит, он получает их мощь, их умения, их память.

И он помнит все.

— Ран. — прошептал его голос. Внутреннее святилище подобно Колизею. Оно открыто ветрам, и ступени медленно понижаются к центральной площадке. В центре ее находится Тот, Кто Помнит.

— Я польщен тем, что ты меня еще помнишь, — сухо заметил я. Его аура обвивалась вокруг меня, так же, как и в моих воспоминаниях, но теперь я был гораздо сильнее, и отражал ее натиск без проблем.

— Я помню, как ты стоял здесь. Как ты рвался послужить мне. Как ты благоговел пред моей мощью. Все меняется... — прошептал он. Голос его исходи из центра святилища. Глубокая яма находилась там. Не один из огней с краев залы не пробивал мрака, что струился там. — Я помню... — голос затих.

Вот он я. Я стою перед тем, кто ответственен за уничтожение моего племени. Ни Вторые ни Первые не предприняли бы ничего против его воли. Я должен был чувствовать что-либо. Я же не чувствовал ничего.

— Почему ты убил их всех? — голос мой был монотонен и слаб.

— Потому что я помню, — голос окреп, и черная тень в облаке теней принялась двигаться к свету.

— Потому что ты помнишь? И что же ты такое можешь помнить, что может оправдать это вопиющее преступление? Чем ты можешь оправдать чистку? — голос мой сорвался и ярость, что привела меня сюда, вернулась вновь.

Тот, Кто Помнит выбрался из теней. Все что я мог, это держать себя на месте и не пятиться от омерзения.

Он был большим, склизким и желатинообразным. Слабо напоминающая человека фигура делала его облик еще более омерзительным. Если у него и была какая-либо другая форма, она была давным-давно унесена песками времен. Я мог бы сказать, что он был обмазан липким и вонючим загустевшим маслом, но он сам, скорее всего и был этим маслом. Он был или рожден уже таким, или это сказались эоны высасывания напрочь других существ, для поддержания его силы. Не знаю. Скорее всего лишь он сам знал правду.

— Я помню, а то, что помнят, может быть, передано и другим. Я знал, знал с самого начала, еще тогда, когда ты показался здесь, что ты вернешься, встанешь предо мною и попытаешься меня убить. Это случалось и прежде, и случится и вновь. Все это лишь вопрос времени. Все знаки за то, надо лишь видеть их... — понятия не имею, как он ухитрялся говорить, связная речь в таком теле...

И когда он двинулся вперед, я также двинулся вперед.

— Я отказываюсь верить в это. Как ты мог знать, что произойдет, знать, что я буду делать, знать, что случится со мною. Тысячи возможных вариантов...

Он резко прервал меня — ... И я видел их все. Ты знаешь, насколько я стар, ты понимаешь это, но ты так и понимаешь, сколько всего я вижу. Если возьмешь на себя труд смотреть, то просто смотря на других ты можешь узнать столько всего... А я смотрю на других так долго...

Дистанция между нами сокращалась, пока я отвечал, — Я отказываюсь верить в это. Твой опыт не делает тебя всеведущим. Если это так, это делает тебя негибким. А то что не гнется...

— Что не гнется, сдвинут другие. — Расстояния между нами уже практически не существовало. Я не могу даже представить, о чем там думал Тот, Кто Помнит. Может быть припоминал какое-либо давнее противостояние с кем-то другим. Не знаю. Знаю лишь то, о чем думал я. Знаю доподлинно.

Тот, Кто Помнит двинулся вперед, охватывая меня. И когда я скользнул в его тело, пробивая эту желатинообразную массу, его аура вращалась, пытаясь поглотить мою, но все, что я видел в данный момент — два бесконечно серьезных красных глаза в облаке зеленых волос.

И когда Тот, Кто Помнит принялся высасывать меня, я нырнул в самого себя, ко всем тем запасам энергии, что я набрал за неделю, скрытой до этого моей аурой. Та выстрелила наружу, разрывая центр ауры Того, Кто Помнит. Я чувствовал его изумление, когда водоворот от столкновения двух энергий закрутился, подобно воронке смерча. Я чувствовал его изумление и шок, возможно от неожиданности этого приема, возможно от изумления чуждостью моего следующего хода, хотя вряд ли он мог расслышать название этого приема, неслышным шепотом повисшее в уголку моего разума.

Хирю Сётен Ха..

Мир вокруг меня рвался на части от ярости приема. Аура самой планеты была пробита моей, и сама планета двинулась в атаку, противостоя этому, неукротимо и гневно. Ураган катастрофических размеров разразился вокруг нас двоих. Он рвал в клочки громадную ауру Того, Кто Помнит, и отрывал даже куски моей. У меня был опыт противостояния этому приему, и я знал, как с этим бороться, как отступить в себя, и позволить ему пройти.

Тот, Кто Помнит не знал. Его сущность, как бесплотная так и плоть принялись рассасываться.

Но никто не может прожить так долго, как Тот, Кто Помнит, и не иметь пары тузов в рукаве. И когда он начал распадаться, его аура принялась искать убежища, в ближайшем не затронутом ураганом месте.

Во мне.

Все что я мог, удержаться от крика, когда они принялся просачиваться в меня. Сила и воспоминания, что принадлежали Повелителю, начали стирать меня. Я вспомнил траву под ногами, на земле невероятной древности. Я чувствовал, как природные магические потоки самоей Земли повернулись против меня. Я чувствовал...

НЕТ! Я не Тот, Кто Помнит! Я не желаю ни его сил, ни его воспоминаний. Я желаю оставаться собой, жить так, как я живу, сражаться, как сражаюсь, быть самим собою. Я сражался против его вторжения в мой разум. Своими воспоминаниями против его. Тренировки Генмы, молот Аканэ, еда Касуми, и прочее, прочее...

Но этого было недостаточно. За каждое воспоминание, что приходило ко мне, он отвечал тысячей. Тот, Кто Помнит был прав, я не был готов к такому количеству времени. Он и вправду прожил многое, он многое испытал и запомнил. И все это рушилось на меня, затопляя меня подобно океанскому приливу. В отчаянии я схватился за последние свои воспоминания.

Смех Мичиру. Грубоватый юмор Харуки. Хрупкая невинность Хотару. Время проведенное мною с Мичиру, Харукой и Хотару. Счастливейшие дни моей жизни. Они были нак недолги, но я ценил их более всего остального. Я ценил их гораздо выше, чем Тот, Кто Помнит ценил что-либо свое.

Битва разумов за преобладание начала ослабевать. Я больше не чувствовал себя деревом перед надвигающимся Джоклхапсом. Битва встала, ни одна из сторон не имела преимущества.

Вокруг меня бушевал ураган, порожденный моим приемом.

Несмотря на то, что битва проходила внутри разума, я чувствовал, как боль охватывала все мое тело. К этому времени я обычно уже выдавал финальную пульсацию моей ауры, знак для планеты, что вторжение неправильного окончено, и что можно прекращать, но в данный момент я не мог этого. Если бы я отвлекся хоть на секунду, я бы проиграл. Я должен был выиграть бой, победить Того, отомстить за свой род, спасти самого себя. Я должен оставаться в живых. Я должен увидать Сецуну вновь.



Сецуна. Воспоминания обрушились неостановимым потоком. Я вспомнил дрожь ее век, падающие на плечо пряди ее волос, ее влажную смуглую кожу, в которой горят капельки воды.

Неожиданно воспоминания Того, Кто Помнит ушли, и я вновь стал собой.

Я завершил прием и рухнул, чувствуя, как все мои чувства уносит мягкий и милосердный поток забвения.



Спустя какое-то время я очнулся. Это все, что я мог в данный момент. Мое тело ломило от напряжения, уже давно не испытываемого. Избитые мускулы и рассеченная кожа завалили мой мозг жалобами, прежде чем я оттиснул их в сторону. Как-то, и где-то во время моего забытья я потерял контроль над телом и вернулся в свою оригинальную форму. И я ничего не мог с этим поделать. Я оставался там, где и лежал, и ждал, пока энергия восстановится во мне, чтобы я мог, наконец, встать.

Это произошло быстро. Слишком быстро. Уже через минуту во мне было уже достаточно сил, чтобы вернуться в человеческий вид. Мое тело сделало это с радостью, но вот одежда моя была в более печальном состоянии. Это должно было исчерпать все мои силы и оставить меня истощенным как минимум на неделю. Вместо этого энергия продолжала прибывать. С притоком этой дополнительной силы аура моя принялась вращаться еще сильнее.

Да что это такое со мной произошло?

Так, подумаем. Что такое могло произойти, чтобы изменить меня так? Пфе, мой бой с Тем, Кто Помнит (а может мне стоит его уже переименовать в Того, Кто Помнил?) Что произошло в ходе этого боя?

Озарение ударило меня подобно молнии. Тот, Кто Помнил пытался вторгнуться в мое тело и ауру. Я сражался всеми своими воспоминаниями, но не обращал внимания на то, что произошло с его выдающейся мощью. Должно быль я впитал ее. Это означало, что теперь я поднялся на гораздо более высокий уровень силы.

Дайте я поясню кое что. Я, кажется, упоминал прежде, что впитывание человеческой энергии дает лишь кратковременное усиление мощи. Все резко отличается, когда ты впитываешь ауру кого-то еще. В то время как энергия это мелочи, аура является совсем другим делом. Это навсегда. Именно поэтому Тот, Кто Помнил, обладал столь сильной аурой. Тысячи лет высасывания аур других. И я только что высосал ее.

Но сколько же именно силы я получил? Скорость восстановления прямо пропорциональна количеству максимальной энергии. И если энергия прибывает так быстро...

О, боги, и выше и ниже... Если я впитываю энергию так быстро, то значит я сейчас так же силен, как должен был быть силен Повелитель.

Неожиданно я выбросил прочь все эти мысли. Сейчас не время и не место, чтобы думать об этом. Я бросил взгляд по сторонам, чтобы оценить ситуацию, и отвесил челюсть от изумления, подобно неотесанному деревенщине. Там, где некогда был Удел ныне не было ничего, кроме выжженного щебня.

Там, где был кратер с изломанным краем, ныне находилась равнина, состоящая из перемешанных камней и грязи. Не думаю, что я куда либо переместился, после того, как вырубился, так что это все моих рук дело.

Я расширил свои чувства, и в этот раз продвинулся гораздо дальше, чем за километр. На пять во все стороны, и все, что я мог почувствовать — свою собственную энергию, стабильно прибывающую.

Ну что ж. По крайней мере мне не придется пробиваться назад с боями. А теперь настало время вернуться в ту реальность, где я провел последние десять лет своей жизни. Зачерпнув порцию энергии, я попытался прорубить дыру к своей цели.

И я столкнулся с весьма неприятным сюрпризом. С моим стремительно увеличивающимся уровнем силы мне стало гораздо сложнее прорубить барьер. Щель, что прежде мне вполне хватило для того, чтобы протиснуться, стремительно становилась слишком малой для того, чтобы протиснуться сквозь нее. Еще полчаса и я окончательно застряну здесь, и скорее всего навсегда.

Я не хочу застревать здесь, с людьми, что отвечают за уничтожение всей моей расы. Я не знаю, как они отреагируют с учетом всех их предубеждений на появление личности, достаточно мощной, чтобы быть их богом, но вряд ли радостно.

Я скользнул сквозь барьер, чувствуя размашистый, почти физический удар отката от нитей силы, что должны были удерживать таких как я, от вытворяния того, что я только что проделал.



Дайте-ка я объясню еще кое-что. Расстояние не имеет значения. Что я хочу этим сказать, так это то, что две реальности не совпадают друг с другом в фиксированных точках. Они, скорее, постоянно смещаются друг относительно друга. Вроде сфер, что вращаются друг внутри друга, но в разные стороны. Стабильное местонахождение чего-либо в одной реальности, вовсе не находится постоянно на одном и том же месте во второй. Оно постоянно и беспорядочно смещается. Единственный способ справиться с этим — создание порталов. Это требует гораздо больше энергии, чем я способен истратить в данный момент, и гораздо больше времени, чем я могу уделить.

И таким образом я готовил себя ко всему, перемещаясь вновь на зеленую Землю.

Я был готов ко всему, готов к суровому климату, готов был оказаться в километре под водой, в центре женской бани, набитой разъяренными амазонками. С чем угодно кроме того, что мне досталось. Я вышел посреди пустого тротуара Джуубана. Никто не пытался убить меня, никто не заметил моего появления и не убежал в воплями, завывая насчет грядущего апокалипсиса и ангелов смерти. Единственным приветствием моего появления здесь, стала тишина и покой.

Ужас.

Я облегченно вздохнул. Что же. Я был на планете, на которой желал быть и в человеческом облике, хотя и одет несколько неряшливо. Я воспользовался возможностью, чтобы оценить свою ауру. Она стремительно увеличивалась как в размерах, так и по силе. Она все еще вращалась в противоположную сторону со всей остальной вселенной, но с этим я мог смириться. Я пытался взять ее под контроль, но пока еще я не разобрался как иметь дело со столь мощным потоком энергии, особенно с учетом моей собственной ауры.

После минуты напрасных попыток, я пожал плечами и плюнул на это дело. По правде говоря, я был слишком обрадован происшедшим, чтобы и вправду стараться. Я сделал это. Сделал. Я остановил вторжение, убил Того, Кто Помнил, и выбрался оттуда живым. После того как я выжил во всем этом безумии, и покончил со всем, что еще могло со мною произойти?

Я направился вдоль по тротуару, насвистывая что-то жизнерадостное. Все кончено. Что теперь? Я мог взять отпуск, на несколько месяцев. Навестить, к примеру несколько синтоистких храмов, обогатить свой жизненный опыт. Отправиться в путешествие по Европе, или еще что-нибудь...

Я мог отправиться к Сецуне и остальным, посмотреть, что они там поделывают. Я улыбнулся, хотя и несколько хмуро. Я мог увидеться с ними и объяснить им несколько вещей. К примеру, объяснить им почему я сбежал. Рассказать им, что я сделал. Объяснить им все. Да, именно это я и сделаю.

Я изменил направление, направившись на север. Так я и шел, пока не увидал будку с торговцем горячей лапшой.

Ну-у, может быть, сперва я кое-что отпраздную...

— Эй, эй, — бросил я, нырнув под полотнища с иероглифами над навесом. — Чашку лучшей лапши, что у вас есть.

Хозяин взялся за выполнение моего заказа, с любопытством меня оглядывая. — Знаешь, парень, выглядишь ты так, будто прошел через огонь, воду, и медные трубы... — заметил он, приметив мою истерзанную одежду, и грязь, покрывающую все мое тело.

В ответ я лишь ухмыльнулся. — Через огонь и воду я уже прошел, а трубы пока еще ждут...

— О-о,... — отозвался он, выдав точную копию моей ухмылки. — Женщины... — Черт, мне нравился этот парень. Когда он выдал мне мою лапшу, я расплатился, добавив изрядно сверху. Некоторые из банкнот изрядно обуглились, но он принял их без проблем.

И пока я шел дальше, прихлебывая бульон и заглатывая лапшу, на секунду я задумался над своей жизнью. Нет, как все же хорошо быть живым.

— Здесь! — завопил голос, и заслышав его, ледяная дрожь пронзила мое тело. Предчувствие, очень мощное предчувствие. И очень плохое, к тому же. Этот голос принадлежал Сэйлор Меркурий.

Я оглянулся через плечо, когда личность, которой принадлежал этот голос, спрыгнула со здания, полностью забыв про свою лапшу. Следом за нею появились и остальные четверо Сэйлор Сенши. Сэйлор Юпитер первой меня заметила.

— Ранма, — завопила она, — Хорошо, что мы на тебя наткнулись. Похоже, мы засекли обладателя гигантской энергии зла. Нам понадобится вся мощь, что мы можем собрать...

Кровь в моих жилах застыла льдом. Моя аура. Она расширилась настолько что покрывала уже весь квартал, и даже больше. Они, должно быть, засекли ее и по схожести ее с аурами остальных представителей моего вида, с которыми они сражались, сочли ее злом. Неожиданное сосущее чувство в животе подтвердило предыдущее предчувствие. Теперь я знал, что оно означало.

Просьбу Юпитер как обрезало, когда Меркурий оторвалась от своего компьютера, уставившись прямо на меня. Челюсть ее отвисла. — Э-э-это он! — она тыкала пальцем прямо в меня. Выбросив коробку в сторону, я быстро всосал висевшую у меня изо рта лапшевину. — Он источник!



Марс сузила глаза, — Так вот почему он был так силен! — объявила она. Не тратя времени, она тут же кинулась на меня. Она двигалась довольно быстро, но с моей новой мощью и столь явным предупреждением, уклониться от нее было элементарно просто.

— Но он всегда помогал нам! — объявила Венера. Она и Юпитер выглядели шокированными, Мун смущенной, а Меркурий та и оставалась приклеенной к своему компьютеру, отчаянно продираясь сквозь вываливаемую на нее информацию, и периодически бросая на меня взоры искоса. — Он же вроде Такседо Маска!

Марс провопила что-то невразумительное и бросилась на меня вновь. — Что с того?! Теперь у него достаточно темной мощи, чтобы снести половину Токио, кто знает что ему взбредет в голову! Мы должны его остановить!

Я без проблем противостоял ее глупым нападкам. Она была опытным бойцом, но жутко нетренированным. Все, что я мог, не орать благим матом. Я спас этот чертов мир, и вот теперь я должен быть убит бандой безмозглых школьниц в идиотских юбках. Должно быть они заметили мою ауру в тот самый момент как я оказался здесь, собрались и запаниковали, увидав ее размеры. Черт, да ее размеры заставляли паниковать даже меня самого. Аура продолжала расти. Слишком поздно останавливать ее теперь, но я проклинал себя за то, что так и не пытался всерьез сделать это ранее.

— Знаю! — неожиданно объявила Мун, и ее смешные белесые пряди принялись хлопать в воздухе, — Наверное он одержим! Как Такседо Маск и Сатурн тогда! — Юпитер и Венера состроили идиотско — понимающие физиономии. О, нет. Обе приняли картинные позы и обрушили на меня поток энергии и разряд молнии. Я уклонился, запрыгнув под навес, оставив за спиной Марс, промахнувшуюся и впечатавшуюся мордой в землю, с не слишком-то приличным звуком.

— Секундочку! — завопил я. Я должен остановить их до того, как они меня прикончат. — Вы ошибаетесь! — Единственным ответом мне стали соединенные атаки Юпитер и Марс, совместными усилиями устроившие чертовски мощную атаку. Я дернулся, но здание вокруг меня не позволило мне спастись, и там, где прежде была крыша, оказался ныне модерновый проем для солнечных ванн.

И затем это произошло. Я видел атаки Мун и прежде, я знал, что они мощны, но я всегда считал, что ей требуется чересчур много времени, чтобы запустить их. Я всегда считал, что если я и попаду под них, у меня будет уйма времени, чтобы сбежать. Теперь я знал, я серьезно ошибался.

Стоило Мун начать свою атаку, потоки магии вокруг меня начали искажаться. Узы силы, невидимые даже для моего зрения, натренированного видеть ауры, поймали меня в капкан, из которого просто нельзя было выкрутиться. Тело мое насильно выпрямило и сжало, не давая сопротивляться силе заклятья.

Я слышал крик Меркурий, — Нет! Стой! — Позади ее я видел еще четырех сенши, стремительно приближавшихся. Я видел лицо Плутон, лицо Сецуны. С него ушла вся та холодность и невозмутимость. Похоже она кричала что-то, но я не слышал ее, поскольку в уши мои были забиты ревом атаки Мун. Я видел, как глаза Сецуны впились в мое лицо, и я собрал всю энергию, что у меня еще оставалась.

— Я люблю тебя, — шевельнулись мои губы, неспособные озвучить эти слова. И неотвратимый удар обрушился на меня...

Примечание автора на скорую руку:
Хотелось бы мне написать дальнейшее от первого лица с точки зрения Плутон, но чувствую, что не справлюсь с качественным изображением ее эмоционального состояния, так что ограничусь вместо этого третьим лицом. А теперь, назад к фанфику:



Компьютер Меркурия подал сигнал, и глаза ее округлились, увидав то, что показали ей сканы. Она подняла свою голову как раз в тот момент, когда Мун завершала свою атаку, и энергия ее уже неслась в сторону Ранмы. — Нет! — закричала она, хотя и знала, что уже слишком поздно, знала еще до того, как эти слова сорвались с ее губ. — Стой!

Атаки достигла цели, и энергия, окружавшая Ранму, исчезла без следа. Мун готова была уже встать в позу и объявить, насколько успешно она очистила Ранму, но застыла столбом, когда дымка осела, и она увидала все, что осталось от молодого парня, стоявшего перед ними. Пригоршня пыли. Секундой позже осела на землю и она.

— Ч-что произошло? — заморгала глазами Мун, озадаченная исчезновением Ранмы.

— Ранма не был одержим. Мои сканы говорят, что у него всегда была эта мощь. Это и была та странная аномалия, что я обнаруживала в нем прежде, только сильнее. — прошептала Меркурий.

— Ты хочешь сказать, он не был одержим? — тупо переспросила Мун. Юпитер и Венера были смущены и сбиты с толку, а Марс была довольно близка к ним.

— Нет. Не был.

— Но тогда где он взял всю эту мощь? — упрямо осведомилась Марс.

— Он был одним из тех существ, с которыми мы сражались. — отвечала Меркурий, — просто он скрывал свои силы.

— Секундочку. Тогда что с ним произошло? — Мун была не на шутку озадачена таким оборотом событий.

— Он...он... — Меркурий просто не могла этого произнести. Это так отличалось от всех тех случаев, что им выпадали прежде...

— Он мертв. — отрубил тихий голос за спинами пятерки, неся в их души ужас пред содеянным. Развернувшись, они увидали Внешних Сенши, стоявших за ними. Плутон стояла в центре, и на лице ее ничего не отражалось. Нептун и Уран стояли с одной ее стороны, и кулаки Уран были стиснуты до белизны. Сатурн стояла рядом, столь же безмолвная как и планета, в честь которой она получила свое имя.

— Т-ты х-хочешь сказать, я убила его? — запинаясь, забормотала Мун, — Но это же неправильно. Он же помогал нам. Значит он хороший. Я не могу убивать хороших...

— Он сказал мне однажды..., — Сатурн вышла из своего безмолвия, — Он сказал мне однажды, что когда он был очень молод, все вокруг ненавидели его и презирали. Ненавидели из-за того, что он другой, из-за того, что он назвал аурой. Я тогда не задумалась над тем, что если тебя не любят за твою ауру, то, значит, они могут видеть ее. Обычные люди не могут этого, но эти существа, с которыми мы сражались, думаю, могут. Это значит, что он вырос там, где все видели его ауру. Должно быть он был одним из них. — Лицо Сатурн не выпускало наружу ничего, но в глазах ее стояли слезы.

— Но почему он тогда пошел против своих? — резко осведомилась Марс, пряча под неприятием свой собственный ужас пред содеянным. Неужели они и вправду убили союзника? Она вновь попыталась вспомнить прошедший бой, и внезапно вспомнила, как он кричал, перед тем, как они атаковали его, "Вы ошибаетесь!"

— Единственный способ узнать это, — сказала Нептун, и голос ее был холоден как лед. — Был спросить у него самого.

Никто не нашел слов, чтобы ответить ей хоть что-то.

Плутон не сказала ничего, но ее начала бить дрожь. Она рухнула на одно колено, обхватив себя руками, голова ее поникла, упавшие вниз волосы закрыли ее лицо, и самым страшным было то безмолвие, сопровождаясь которым на землю капали слезы...



Примечание автора:

Джоклхапс (Jokulhaups) является реально существующим стихийным бедствием. Все начинается со снежного пласта высоко в горах, подмываемого снизу теплым ручьем. Теплая вода подмывает пласт, и итоговый результат рушится вниз со склона. Вниз обрушивается тысячи литров воды, смешанной с кусками льда. Он может выкорчевывать деревья с корнями, вырывать скалы и сносить города. И я не преувеличиваю. (Прим. пер. По русски это сель. Хотя кто я такой, чтобы мешать автору вставлять в свой текст умные слова? )

Надеюсь, вам нравится концовка.

Прочитайте еще и коду "Заканчивая начатое"

(9):

Если мне не изменяет память о моих уроках пианино в детстве, то заверением темы является кода. В произведении с кодой, вы играете в конце особый, отдельный фрагмент музыки, что и называется кодой. В конце вы возвращаетесь к знаку, поставленному где-то в прежде исполненной музыке и играете ее вновь до другого символа. Это и есть кода. Кода это конец музыки, ее завершение.


Когда межпланетный корабль готовился уже достичь своей цели, я отвлекся на секундочку, чтобы поразмыслить как все изменилось. Все стало иначе со дней моей юности, с того безумного и невинного времени моей жизни, которое я порой вспоминаю с печалью. Все было так здорово. И потом все кончилось.

Как и все, что начинается, это тоже кончилось.

На секундочку я изумился, зачем я делаю то, что делаю. Я потянулся, насколько позволило мне это проделать хлипенькое и тесное сиденье третьего класса. Настолько, насколько мог это сделать, прижатый к окну невероятных объемов толстяком, сидевшим рядом со мною. Я пытался не дозволять вони его давно не стиранного делового костюма беспокоить меня. Я пытался не дозволять его сиплому и ноющему голосу не доводить меня до самоубийства, но временами это так тяжело...

У него было восемь часов на то, чтобы посвятить меня во все детали его жизни, от того места, где он родился, где он работал, до стереотипной демонстрации снимков его детей. Два часа его рассказа я просто проспал, а когда проснулся, то обнаружил, что он этого даже и не заметил.

— А как насчет вас? Что вы собираетесь делать на Плутоне? — осведомился он. Надеюсь, что особенно многого он от меня не ждет. Осталось лишь пара секунд до того как нас выпустят.

— Отпуск. — сказал ему я, и все складки его жира затряслись разом. Думаю он говорил мне как его зовут, но меня это не волновало и я не стал его запоминать.

— Никто не проводит отпуск на Плутоне. — хихикал он над моей глупостью. — Он столь же холоден и фригиден, как и женщина, что правит им. Вот Венера, вот это место для отпусков... Дай-ка я тебе... — он заткнулся, заметив мой ледяной взор, которым я его пронзил. — Извините. — пробормотал он.

— Давным-давно я знал кое-кого с Плутона. Мы расстались в ходе некоторых чрезвычайных обстоятельств, но я ее не забыл. — я замолк.

— И теперь ты хочешь подвести счета? — он хлопнул меня по плечу. — Знаешь, сынок, это сработает. Это всегда срабатывает.

Папаша взялся. Но он прав. Это сработает, так или иначе.



Я застонал, силой заставив себя сесть. Ой-й. Увечья, что я получил в засаде трех Первых были щекоткой по сравнению с достойной бессмертных богов болью, что гоняла взад и вперед по моему телу. Да-а, эта дурочка Мун умеет наносить ударчики. Должно быть компенсация за ее несказанную глупость. Я едва-едва ухитрился спастись.

Барьер был создан для того, чтобы удерживать мою расу подальше от этой реальности. Барьер все ее работал, хотя и слабее, чем прежде, благодаря моим усилиям. Это было чистым актом отчаяния, заставить его пробудиться и вышвырнуть меня назад в эту чертову дыру, прежде чем полная мощь атаки Мун обрушится на меня. Это сработало, хотя и чудом. Я также не был готов к тому откату, что на меня обрушится. Ой-й...

Ну, полагаю, на это вопрос я ответил. Вы не можете просто так вот взять и вернуться домой. Вы только причините боль тем, кого любите. И так далее... И так далее.

Я рухнул, скрутившись на земле клубком. Надеюсь, никто меня не найдет. Это будет плохо. Глаза мои сомкнулись и я заснул...

— Желаете что-либо заявить? — осведомилась таможенница. Я чрезвычайно мощный полумонстродемон? Мерзкий прыщ с задворок мультивселенной?

— Ничего. — отозвался я. — У меня нет даже багажа. — Она кивнула и отметила что-то в своем блокноте. Могу только представить, о чем она думала, глядя на меня. Одежда ныне стала какой-то ярко-блестящей, уймой синтетического пластика, с торчащими острыми выступами и углами на жестком и негнущемся пластике. Я же был в шелковой китайской рубашке и подвязанных черных штанах, той же одежде, что я носил вечность назад. Шлепанцы закрывали мои ноги, и волосы мои были увязаны в косу, что свисала вниз и затем была обмотана вокруг шеи и плеч. Я не обрезал их вот уже два столетия. И даже тогда они были сожжены в бою на окраине галактики. До того прошло еще сто пятьдесят лет со дня последней стрижки. Мне нравятся длинные волосы. Они похожи на хвост, и раз уж я не использовал свою оригинальную форму так долго...

Мда. Я отвлекся

— Цель и продолжительность вашего визита на Плутон?

— Деловая, и я не знаю. Природа моего дела такова, что оно несколько непредсказуемо. — Я могу покинуть планету завтра, или могу оказаться мертвым. Кто знает?

— Желаем приятно провести время на Плутоне. — таможенница улыбнулась мне, каким-то образом за это время умудрившись расстегнуть верхнюю пуговицу своей униформы, и наклонившись вперед, с застенчивым видом на лице.

Я проигнорировал ее старания, направившись дальше, и не сказав больше ни слова. Ее аура выдала всплеск разочарования и затем она вновь вернулась к работе. Я улыбнулся, когда она застегнула пуговицу, разговаривая с толстяком, что летел со мной бок о бок.



Я обрушил волну уничтожения на толпу, собравшуюся передо мной и тихо вздохнул, обдумывая вновь природу проблемы, стоящей передо мной.

Первые и Вторые вскоре узнали, что я обладаю мощью их бывшего Повелителя, и восстали, разъяренные тем фактом, что какой-то там Третий сумел дорасти до подобного результата. Они решили исправить это, уничтожив меня.

Они кидались на меня волнами. И как волны, что атакуют утес, они ломались и отлетали назад. И когда они накатывались вновь, их ждала та же судьба. Утес рано или поздно рухнул бы, подточенный бесконечными атаками.

Но я им — не утес.

Я занимался этим уже два столетия подряд. Я изучил и открыл бессчетное количество "трюков", и мое мастерство лишь возрастало с практикой.

Был некогда повелитель этой реальности, которого звали Тот, Кто Помнит. Когда я убил его и отбил бессчетное число атак на меня, мои некогда равные мне дали мне титул. Тот, Кто Приносит Забвение.

Я не возражал. Сильно. Это было хоть что-то чем я мог занять себя. Что-то чтобы держать себя подальше от мыслей о...

— Если вы посмотрите направо, вы увидите вход в большую бальную залу. В длину она достигает больше девяноста метров, а в ширину — пятьдесят. Она была создана... — бубнила гид, выдавая бесполезные данные о конструкции и несущих способностях строения, в которое мы входили.

Я не обращал на нее внимания. Я отправился на экскурсию лишь с одной целью — узнать планировку дворца. Позже мне это понадобится.

— А теперь, слева, мы видим вход в частное крыло дворца. Оно занимает один этаж и состоит из восьми комнат. Все другие королевские дворцы Королевства имеют частные крылья как минимум втрое больших размеров. Однако, поскольку наша королева большую часть времени проводит охраняя Врата Времени, Королева Плутон ограничила свои покои до более скромного уровня. — гид попыталась впечатлить нас сдержанностью и неприхотливостью их королевы, и несколько туристов защелкали камерами, наставив их на двери.

Я приподнял руку и гид вытянула свою голову над остальными. — Да, сэр?

— Как часто королева бывает в своих покоях? — осведомился я, не заботясь о том, прозвучит ли на мой вопрос ответ. В принципе я мог бы подойти к этому вопросу и более тонко, но сильно сомневался в том, что стал бы это делать.

— Обычно она бывает здесь чисто спорадически, не беспокоясь о уведомлении хранителей ее замка. Однако, благодаря королевскому балу, запланированному на Луне завтра, — ни одного вопроса о которой луне идет речь не возникло. — ...нас проинформировали, что Королева Плутон останется здесь на ночь, чтобы как следует подготовиться в завтрашнему событию. — и ни слова о том, что Плутон проведет на балу лишь столько времени, сколько диктует этикет. Все Королевство знало, насколько она нелюдима и насколько она не любит подобные сборища.

— Спасибо, — вежливо заметил я, и гид улыбнулась, прежде чем продолжить экскурсию.

Слишком много женщин на Плутоне готовы броситься на шею первому встречному. Полагаю всем хочется занять чем-то холодные ночи. Но мое расписание на эту ночь уже было заполнено, так что я предпочел проигнорировать ее внимание ко мне. Я уже узнал все, что желал знать.



Некогда, давным-давно я помчался бы сквозь дворец на всей скорости, какой мог, ныряя из тени в тень, чтобы остаться незамеченным. Но время преподало мне уйму уроков. Тени были настолько плотно обернуты вокруг меня, что лишь натолкнувшись на меня можно было меня обнаружить, или наведя прямо на меня прожектор. Разумеется, я знал как заставить свет исказиться вокруг меня, тем самым сделав себя невидимым, или перекрасить свою кожу подобно хамелеону, но в тенях мне было удобнее.

Я провел в тенях столько же времени как человеческом теле, поэтому они для меня обе вторые натуры.

Покинув окружающие дворец земли, я вошел в сам дворец. Мои мягкие шлепанцы шелестели по камню, издавая звук настолько слабый, что если вы его и заслышали, вы подумаете, что это просто воображение. Я прошел двух часовых, старательно исполняющих свой долг, и они меня не заметили. Я подумывал над тем, чтобы нарисовать у них на спинах "пни меня", но настроение у меня было слишком мрачным, чтобы цепляться за эту идею так долго. Я прошел через эту ненормальную бальную залу. Ее ни разу не использовали. Я проверял. За тысячу лет со дня ее возведения в ней не было никого, кроме прислуги и туристов.

Я когда я скользил сквозь тьму, я чувствовал как комок в мое животе растет и растет. Я прошел через все дворцы, как внутренних, так и внешних. Я навестил их все. Это был последний, и только он удостоился ночного визита. После того как я с ним покончу, я вернусь на фронтир. Фронтир велик и опасен. Периодические вторжения и превосходное расстояние от рук закона делает этим места почти беззаконными. Я мог с легкостью найти там работу, заставлять исчезать без следа толпы людей.

Была лишь одна причина, по которой я еще не был там. Я заканчивал то, что начинал, все эти столетия.

Толчком я открыл двери в частные покои. Большая лестница, покрытая темно-зеленым ковром, достаточно широкая чтобы по ней прошло трое мужчин в ряд, поприветствовала меня. И пока я шествовал по ней, каждый новый шаг приносил мне очередной вопрос.

Зачем я это делаю? Разве она не показала, чего она хотела? Стоит ли смерть того, чтобы возвращаться? Хочу ли я сделать это? Действительно, хочу ли я с этим покончить?

По мере моего подъема по лестнице ответы так и не появились. Что же. Может быть они у меня будут, когда я буду спускаться.

Этаж был именно тем, что вы и ждете от покоев королевы. Мягкие ковры, золотые и хрустальные статуи вдоль коридора, свечи в канделябрах. Не думаю, что Сецуне это все нравилось. Должно быть это была идея строителей, покои, подобающие королеве. Восемь дверей выходили в коридор, но мне не нужно было проверять их все. Я чуял ее ауру и уже знал за какой она дверью. Пойдя до конца залы, я толкнул дверь, и она легко скользнула в сторону, на отлично смазанных петлях.

Я вошел.

Предо мной была королевская опочивальня. Кружевные полотнища свисали с потолка, свисали повсюду, образуя запутанный лабиринт покрывал. Я скользнул сквозь и под ними, приближаясь к центру комнаты, к кровати, что стояла там. Кровать была абсолютно ненормальная. Достаточно большая, чтобы уместить на ней четверых, с кучей шелковых подушек, наваленных на нее. Рядом с одним из углов кровати стоял небольшой прикроватный столик, рядом с ним была спящая фигура, свернувшаяся в клубок, прикрытая покрывалами, совсем маленькая по сравнению с горой подушек. С большим натягом она могла занять одну десятую всей постели. Это была она.

Неожиданно я обнаружил, что не могу двинуться с места. Прошло больше тысячи лет с тех пор, как я видел ее в последний раз. Аура ее была почти такой же, но все же другой. Более взрослой и отточенной. Лишь силой мне удалось заставить себя сократить дистанцию между нами. В глотке у меня пересохло, руки вспотели.

Она не изменилась ничуть. Я смотрел вниз, на нее и не мог описать чувства, испытываемые мною. Ее зеленые волосы раскинулись на подушке рядом с нею, ее смуглая кожа контрастировала с белизной простыней. Глаза ее были закрыты, но я вполне мог представить оттенок ее глаз. Одна из рук выбралась из под покрывал, и очаровательно изогнувшись, почти касалась ладонью щеки. Я застыл на полувдохе.

— Красавица, — мягко прошептал я, и в слове этом выдохнув воздух, что еще даже и не коснулся моих губ. Глянув на столик рядом с нею, я увидал стоящую на нем одинокую фотографию в рамке. Заинтригованный вопросом, что же на ней такое было, чтобы даже спать рядом с нею, я вытер потную ладонь об штаны, и осторожно, чтобы ее не разбудить, поднял ее, глянуть, что же на ней было.

Сердце мое дернулось, пропустив удар. Нет. Это невозможно.

На фотографии была Сецуна и я сам, одетые с иголочки, хотя я и был в бинтах, что чрезвычайно меня смущало. Я помнил, когда ее сделали. Во второй из вечеров нашей недели свиданий. Харука и Мичиру настаивали, хотя Сецуна и одарила их взглядом, что убил бы на месте более слабых личностей. Хотару жутко ревновала к вниманию, уделяемому мной Сецуне, но даже она, похоже поддерживала меня и Сецуну. Фотографии, должно быть уже тысяча лет. Представить не могу как она ухитрилась остаться как новенькая.

Рамка выскользнула из моих пальцев, и я упал на колени рядом с кроватью Сецуны. Что бы это могло означать? Я прожил последнюю тысячу лет помня о том, как сенши убивали меня. Я не мог их за это винить, поскольку они сражались с вторжением моего племени, так что это, в конце концов, было в порядке вещей, убить заодно и меня.

Меня начала бить дрожь. Я не могу сделать этого. Я пришел сюда для того, чтобы, как там сказал толстяк в самолете? Подвести счета. Я был готов к тому, чтобы сказать спящей Сецуне, что любил ее и все еще люблю, вне зависимости оттого, что она чувствует от этого. Я собирался попрощаться с ней навсегда и пообещать никогда больше не попадаться ей на глаза. Я пришел закончить то, что начал.

А теперь я просто не мог этого. Я просто не желал этого делать. Я хотел быть с нею навсегда, навеки и дальше.

Моя рука протянулась вперед, трясясь до невозможности. Пустив на это все свои силы, я заставил ее прекратить это. И пока она приближалась все ближе и ближе к спящей Сецуне, дыхание мое становилось все более и более прерывистым.

С нежностью и силой слабого, мимолетного, практически несуществующего бриза мои пальцы коснулись ее щеки. Слеза скатилась с моей щеки, упав мне на ногу, а я даже и не осознавал, что плачу.

Она шевельнулась в сне и я убрал свою руку.

Больше этого продолжаться так не может. Я встал, и развернулся, собираясь уходить. Я предпочту оставить все так, как оно и есть, оставив с собой всю горечь запретной и так не осуществленной любви. Оставить навеки.

Когда я проскользнул мимо занавесей, я услышал донесшийся с кровати шорох и застыл когда услышал голос, командирским тоном приказавший мне — Стоять! Ни с места, кто бы ты ни был!

Сецуна проснулась. Я застыл. Бежать? Скрыться в ночи? Нет. Я останусь, и будь что будет. Выпрямившись, я принялся ждать.

— Развернись, медленно, и назови свое имя. — я мог только аплодировать ее хладнокровию. Как и в том случае с ванной комнатой, когда она вышла наружу и увидала у двери меня, но была столь же безмятежна, поймав постороннего у себя в спальне. В приступе беспокойства и паники, заставившего мой желудок содрогаться, я развернулся.

Она пробудилась от своей дремоты, и теперь стояла прямо, спокойно удерживая покрывало у своей груди. Аура ее высвечивала смесь ярости от моего вторжения и уверенности в себе, в своих способностях управиться со всем, что бы ей ни противостояло.

— Здравствуй, Сецуна, — тихо прошептал я, боясь, что мой голос сорвется, если я попытаюсь заговорить громче. Красные ее глаза округлились, и она судорожно вздохнула.

За все эти годы я изменился. Я возмужал, окреп, стал выше и шире, но облик мой остался тем же самым. Моя косичка стала гораздо больше, но одежда осталась схожей.

— Ранма? — прошептала она. Я мог только кивнуть. Она принялась трястись, внезапно обмякнув. Ноги ее подогнулись, и я услышал приглушенный всхлип. — Нет, — выдохнула она, — Нет. Это еще один сон. Тебя здесь нет.

— Сон? — переспросил я. Я не имел ни малейшего понятия, как мне реагировать, но мне было физически больно, видеть ее такой. И я шагнул к ней.

— Еще один сон. Ты скажешь, что любишь меня, и что я никогда больше не буду одна. И затем я проснусь, как обычно, — она всхлипнула и я не смог себя остановить. Я был рядом с нею, обнимал ее. Она обвила меня руками, продолжая плакать, — Или ты говоришь, что я убила тебя, и что ты меня ненавидишь. Не знаю, что хуже.

Это напомнило мне схожую ситуацию с Хотару, тогда, раньше.

Я не сказал ей ни того, ни другого. Вместо этого я начал тихо рассказывать. — Давным-давно я был избран Тем, Кто Помнил, для помощи в разрушении барьера, что удерживал остальную часть нашего племени взаперти. Я честно служил ему десять лет, и затем, когда я вернулся, я узнал, что вся моя семья и все мои друзья были уничтожены. Безжалостный геноцид. Я поклялся отомстить, — слова мои, похоже, успокоили ее. Она перестала трястись, но все еще цеплялась за меня. — Я бродил по улицам без дома и без плана, что мне делать дальше. Пока я искал возможность отомстить, я был подобран четырьмя женщинами. Это были счастливейшие дни моей жизни. Время, что я провел с ними, казалось мне сном наяву. В особенности с одной из них. Я не мог сказать им, что мое имя не Ранма, что я даже не человек. Кто знает, что бы тогда они сделали? Я надеялся, что они никогда об этом не узнают. Это не должно было... — я затих. Слеза скатилась по моей щеке, упав в прекрасные, зеленые волосы Сецуны. Темно-зеленая волна впитала и поглотила каплю.

Секундой позже я продолжил. — Я узнал, что все четверо женщин, с которыми я жил, оказались существами, обладающими силой, что выслеживали и убивали пришельцев. Я запаниковал. Я не мог им позволить поймать меня. Не тогда, не до того, как я осуществлю свою месть. Я сбежал. После того как я убил того, кто предал меня, я вернулся. Я шел домой, к женщинам, что значили для меня столь многое. Объяснить им, рассказать им, кто я есть. Я так и не смог этого сделать.

— Как? — прошептала Сецуна. Отпустив меня, она села прямо. Она двинулась прямо напротив меня, так, чтобы могла видеть меня и мое лицо, все еще обернутая покрывалом с постели. Я сидел на краю постели, голова моя была склонена под тяжестью воспоминаний. — Как ты выжил? Мы видели как удар Мун поразил тебя. Мы думали что ты мертв. — в голосе ее не отражалось никаких эмоций, но аура ее взбесилась вновь, в сумасшедшем калейдоскопе.

— Я сбежал. Вернулся в мир, в котором был рожден. Но к тому времени моя мощь возросла настолько, что я уже не мог вернуться, не при барьере, что удерживал мое племя столь долго взаперти. Мне пришлось сражаться со своим собственным племенем, что обезумело в своей ненависти ко мне. Прошли столетия, прежде чем я смог начать разрушать барьер, и столетия, прежде чем я наконец смог вернуться в этот мир. К этому времени все здесь изменилось. Бывшие часовые Токио стали принцессами, а я так и остался демоном. Существом, которое они некогда пытались уничтожить. Я был уверен, что они никогда не примут меня. И наконец я решил, что настало время положить всему этому конец.

— Именно поэтому ты здесь? — спокойно осведомилась Сецуна. Аура ее закружилась еще быстрее. — Чтобы положить этому конец?

— Нет. — прошептал я. — Я пришел попрощаться, но я не могу этого сделать. — Я поглядел ей в глаза. В ее прекрасные глаза. — Мы были вместе лишь пару недель. Тогда. Даже меньше месяца. Но я полюбил тебя. Никогда прежде я никого не любил. Тогда, тысячу лет назад я что-то начал с тобой. Что-то что я даже и не хочу заканчивать.

Она бросила на меня очередной взгляд, не говоря ни слова. Ее лицо было нечитаемым, но ее аура вновь раскрылась предо мной. И вновь я не понял в ней ничего.

— Ты сказал, что Ранма не твое имя, и это не твоя форма. — Я кивнул. Тогда она продолжила. Скажешь ли ты мне свое имя? Покажешь ли ты мне свою настоящую форму?

Безмолвно я встал, и шагнул в сторону от кровати. Стоя спиной к ней, я медленно принялся раздеваться, сняв косу с плеч, аккуратно сложив рубашку и штаны. Мое белье бинт, что я обматываю вокруг груди последовали следом. Тапочки легли рядом, с носками на них. Я выпрямился, обнаженный и затем изменился.

Мускулы напряглись сами по себе, кости сместились, мех и хвост выстрелили наружу эбеновой волной. Когти в лапах выскользнули наружу со свистом вынимаемого их ножен клинка. Когда изменение закончилось, я повернулся к ней.

Сецуна уставилась на меня. Длинный черный мех покрывал все мое тело. На спине моей были полосы опалесцирующей тьмы. Трехдюймовые когти высунулись из пальцев. Лодыжки сместились, поднявшись выше. Уши мои передвинулись выше, в то время как лицо осталось практически неизменным, хотя и было припорошено коротким черным мехом. Длинный хвост бился позади меня. — Меня зовут Ран.

Я видел таких как я и прежде. В основном в аниме. Их там звали некоджины. С легкостью сместив баланс, я опустился на все четыре лапы, на которых мне было так же удобно как и на двоих. Я принял очень удобную, чисто кошачью сидячую стойку, задние лапы согнуты и помещены подо мной, передние лапы удерживают тело вертикально, уши развернуты вперед. Хвост позади меня метался из стороны в сторону как бешеный.

Она внимательно изучала мои глаза....Сецуна уронила покрывало, которым она прикрывалась. Под ним у нее была зеленая кружевная ночная рубашка умеренной длины. Грациозно поднявшись с постели, но которой она спала несколькими минутами ранее, она столь же грациозно направилась ко мне. Туда, где ее терпеливо ждал я. Встав передо мной на колени она наклонилась ко мне. Мы смотрели друг на друга, лица наши были рядом, отделенные друг от друга десятком сантиметров. Она внимательно изучала мои глаза.



— Здравствуй, Ран. — прошептала она, и затем ее руки оказались обвитыми вокруг меня, тело ее прижалось к моему. — Меня зовут Сецуна. Много лет назад ты сказал мне, что ты любил меня. — Руки мои оторвались от пола, обернув себя вокруг нее. — Я плакала днями напролет, когда ты умер... после того как ты вернулся к себе, потому что у меня так и не было возможности сказать тебе, что я тоже тебя люблю.

Казалось, мы обнимали друг друга целую вечность. Затем она начала отодвигаться, и я нехотя выпустил ее. Лицо ее вновь оказалось в десятке сантиметров от моего.

— Мне нужно поспать, — сказала она мне. — Не мог бы ты отнести меня в постель? — я встал, поднимая ее с пола. Она обернула свои руки вокруг мой шеи и я устроил ее у себя на широкой пушистой груди, как в колыбели. Пронеся ее до кровати, я бережно уложил ее на покрывала. Затем я попытался отпустить ее и выпрямиться, но она не дала мне этого сделать.

— Пожалуйста, — взмолилась она и аура ее отражала странную смесь страха и желания. Не сексуального желания, но чего-то большего. — Я не хочу больше оставаться одна. — я не стал сопротивляться, когда она затащила меня в постель рядом с нею. Постель выглядела достаточно большой для нас обоих. Плюнув на покрывала, Сецуна пристроилась ко мне, обхватив меня руками и практически утонув в моем меху.

Не знаю, когда мы заснули, но последняя моя осознанная мысль была связана с ней. Я был счастлив.



Мои уши дернулись, и я тут же проснулся. Где это я? Что это я делаю? Рядом со мной Сецуна пробормотала что-то во сне и я замер. А, ну да. Вот где я. Тогда что это меня разбудило? На секундочку я расширил чувства. О, боги. Проблема.

По залу в сторону опочивальни Сецуны двигалась служанка, толкая перед собой тележку с обильным завтраком. Ее реакция, когда она увидит свою королеву в постели с гигантским кото-человеком, будет наверняка забавной, но думаю, что Сецуна вполне проживет и без подобных сплетен. Я обдумал возможность бегства, но тут же отверг ее. Я прождал тысячу лет, чтобы оказаться здесь, там где я есть, и черта с два я позволю какой-то там шлепающей ногами побродяжке выгнать меня отсюда. Вместо этого я принял свой человеческий вид. Вот теперь Сецуна в постели и в обнимку с каким-то голым парнем. Вот так-то лучше.

Я ухитрился накинуть угол покрывала себе на талию, когда служанка достигла двери и открыла ее. Сецуна нахмурилась, не открывая глаз, когда я двинулся, и сжала меня еще крепче. Ее длинные ноги, ничем не прикрытые ниже бедер, обвились вокруг моих, спихнув покрывало. Ну и ладно, я пытался. Я сжал ее покрепче в ответ, мягко дыхнув ей в лицо, и она улыбнулась, продолжая спать.

— Госпожа... — тихо сказала служанка, входя внутрь, — я принесла вам... — она замолкла, когда рассмотрела наконец сцену открывшуюся перед нею.

— Оставьте завтрак у двери, — сухо предложил я. — Я позабочусь о том, чтобы она его получила. — служанка открыла рот, уставившись на меня, и я вздохнул. — Это значит, вы можете идти. — Она кое-как развернулась, рывками, и вылетела из комнаты, позабыв даже закрыть за собою дверь.

— Через час весь дворец уже будет в курсе. — шепнула мне в ухо Сецуна.

— И ты этого стыдишься? — осведомился я. Она замотала головой.

— Никогда. — отозвалась она. Она стиснула меня еще крепче, и мы отчаянно вцепились друг в друга. — Могу я поинтересоваться, почему ты человек? — думаю, она наконец заметила мою форму. Одно дело спать в постели рядом с голым котом, другое с голым мужчиной.

— Ты предпочла бы, чтобы служанка распространяла слухи по всему дворцу о том, что их королева перешла на животных? — поддразнил ее я. Она залилась краской, и аура и лицо.

— Я никогда... прежде... не была с кем-либо... — созналась она. Она наклонилась ко мне, нерешительно коснувшись меня.

— Я тоже. — сказал я. Она медленно коснулась своей ногой моей, и начала двигаться ко мне, собираясь поцеловать меня.

В то время как я не имел ничего против данного занятия, я мог сказать по ее ауре, что в действительности ей не очень хочется делать это. И я подался назад их наших объятий, сев прямо.

— Что случилось? — спросила Сецуна и хотя голос ее был спокоен, аура ее дернулась от отказа.

— Сецуна, я прождал тысячу лет, чтобы оказаться рядом с тобою. Я мог подождать и еще тысячу, чтобы поцеловать тебя. Не делай этого из-за того, что ты думаешь, что мне этого хочется. — серьезным тоном сказал я.

— Что ты хочешь этим сказать? — нерешительно поинтересовалась она.

— Мой вид более продвинут, более чувствителен, чем обычные люди. — начал я. — Мы можем видеть многое. К примеру ауры. В то время как это не совсем зрение, мы можем их чуять, и разные эмоции имеют разные "цвета"

— Что ты хочешь этим сказать? — медленно спросила она. Ее аура медленно наполнялась страхом.

— Я хочу сказать, что в то время как твое лицо может и не выражает ничего, я чувствую, что тебе не хочется делать это. Еще нет. — Аура ее блеснула цветами вины и облегчения. Я продолжал. — Это также означает, что я хочу, чтобы ты была со мною честной. Если ты зла или подавлена, или еще что в этом роде, я хочу чтобы ты не прятала это. Я всегда смогу это почувствовать.

Она медленно кивнула.

— Отлично. — Я широко ухмыльнулся. — А теперь, за еду. День впереди тяжелый. — Встав, я прошлепал голышом до тележки с завтраком. Мне потребовалась секунда, чтобы взмахом руки прогнать молодую уборщицу, пытавшуюся из зала пошпионить за своей королевой, прежде чем запнуть дверь на место и подтащить тележку к ожидающей меня Сецуне. — Ты яйца любишь?



После бритья и ванны, мы покинули частное крыло дворца Плутон. Я вновь был одет, и моя коса вновь была обмотана вокруг шеи и плеч. На мне был мой единственный наряд, зеленая шелковая рубашка с эбеновыми пуговицами, широкие штаны, перевязанные у лодыжек, и тапочки, что не позволяли и писку вырваться из под них. Рядом со мной была Сецуна, во всем своем великолепии, в незамысловатом темно-зеленом платье. Вырез на груди был низким, но неприличным его назвать еще было нельзя. И пока мы шли через зал, слуги бросали на нас заполошеные взгляды, и некоторые из них были настолько ошарашены, что абсолютно позабыли о своем долге, в открытую пялясь на нас.

У них были на то причины. После того как я наконец пробил барьер, единственный оставшийся в живых член своего племени, я проглядел историю мира, в котором вновь оказался. На протяжении тысячи лет принцессы планет были весьма заняты. В то время как Королева Серенити была замужем однажды, все остальные внутренние сенши поменяли приличное число мужей и консортов. Только Венера осмеливалась более чем на одного за раз, но большинство из них были обычными людьми, так что они старились и умирали. Из внешних, Нептун и Уран, Мичиру и Харука были возлюбленными столько, сколько их помнили. Сатурн практически постоянно смущалась, скрывая все и вся, она даже периодически флиртовала с парнями, и ходили слухи о том, что у нее все еще есть возлюбленный. Лишь Плутон придерживалась строгого целибата, держась как можно дальше от любых форм общения, помимо своей дружбы с другими внешними и ее рабочими взаимоотношениями с внутренними. И теперь, впервые за практически тысячу лет ее обнаруживают в своей опочивальне, в постели с голым мужчиной и затем она шествует вместе с ним по замку, держа его за руку...

Клянусь, я видел своими собственными глазами пара слуг принялась возносить мольбы о просветлении, стоило нам пройти мимо них....

— Ну, Сецуна? — ухмыльнулся сбоку, — Чем мы займемся сегодня?

— Первоначально в моем графике была двухчасовая публичная аудиенция, и затем посещение королевского бала на Луне.

— А чего это они устроили бал так рано? — поинтересовался я.

Еще один из этих взглядов. — Ран, это на другой планете. Они придерживаются другой временной зоны.

Я почувствовал себя полным идиотом. Я что, покраснел?

— Ну что же, ну не можем же мы пропустить такое событие... — сказал я. Сецуна бросила на меня тяжелый взгляд и я нервно дернулся под ним. — Я имел в виду, что с удовольствием повидался бы с Хотару, Мичиру и Харукой вновь. — Взгляд Сецуны смягчился, вновь устремившись вперед.

— Да, об этом я не подумала. — мы так и продолжали идти, больше минуты, прежде чем Сецуна нерешительно спросила. — Ран, а что дальше?

Я вновь стал серьезным. — Ну-у, — медленно начал я, — Ты все еще исполняешь обязанности хранителя Врат Времени, не так ли? — она кивнула. — Я никогда даже и не думал, чтобы отвлекать тебя от твоего долга. Я знаю, как это важно для тебя. — Я почувствовал слабый выплеск облегчения в ее ауре, и продолжил дальше. — Я так же знаю, что если я останусь с тобой, ты будешь отвлекаться. Я не хочу мешать тебе.

Я покачал головой, когда Сецуна набрала в грудь воздуха, собираясь запротестовать. — Ты знаешь это так же хорошо как и я. Мы не можем всегда быть вместе. — К этому времени мы достигли королевского входа в залу для аудиенций. Герольд стоял уже там, готовый объявить о ее прибытии, хотя глаза его округлились, увидав рядом с ней меня. Услышав мои слова Сецуна повернулась ко мне и я обнял ее вновь. Она знала, что то, что я сказал ей было правдой, хотя ей это и не нравилось.

— Я отправлюсь на фронтир, — сказал я ей, когда мы с ней обнялись. — Я могу помочь им там, использовать там свои силы. Я всегда буду рядом. Я смогу навещать тебя, когда у тебя будет свободное время. Неважно, сколько времени потребуется, я всегда буду ждать. — она кивнула, упершись мне в плечо, и аура ее приобрела нежно розовый оттенок от любви, что мы с ней разделяли. Мы расцепились и я тихонько отвернулся вбок, когда она промокнула свои глаза.

Выпрямившись, она повернулась к герольду. — Объяви нас. — отдала она приказ, как и подобает королеве.

— С-слушаюсь, ваше величество. М-могу я поинтересоваться, как мне объявить джентльмена? — заминаясь осведомился он.

Неожиданно я был вознагражден редким зрелищем. Аура Сецуны подернулась озорным желтым. — Королевский консорт, Ран, — герольд едва не запнулся, но выпрямился и геройски взялся за свою работу. Думаю мне понравилось то, что Сецуне это нравится.

Королевский консорт Ран. До чего же это здорово, быть известным не только как Тот, Кто Приносит Забвение.



Волна телепортации пронеслась сквозь меня. Дайте-ка я расскажу вам кое-что об телепортах. Вы их видите и думаете "ух ты, крруто!". Помню один старый американский сериал про космический корабль, и инженером с шотландским акцентом, где все только и делали, что телепортировались туда и обратно. Все в целом выглядело как простой и быстрый способ перемещения. И так оно и есть, для большинства людей.

Большинство людей не обладают аурами противоположного вращения, что затмевает небольшие луны.

Я шатался как пьяный, голова моя одновременно болела и пребывала в эйфории. Желудок, казалось, был набит камнями, но я не ел ничего, прежде чем принять участие в этом мероприятии. О, боги, чем я заслужил подобное? Я поздравил себя за свое предвидение. Когда Сецуна спросила, куда я хочу быть телепортирован, я ответил ей, что куда угодно, лишь бы было там ведро поблизости. Я склонился над вышеуказанным приспособлением и принялся ждать, когда мир вокруг меня перестанет вращаться.

После высиживания одной из наитишайших публичных аудиенций, их всех, которые я видел (публика застыла столбами, тупо пялясь на меня ), началась подготовка к балу. Королевский портной, будучи покрепче остального населения дворца, полностью проигнорировал мой новый пост, и сделав лишь один взгляд на мою одежду испустил поистине женский вопль ярости. Он принялся причитать что-то насчет плебейских костюмов времен первого столетия, и принялся прикидывать, какой из этих пластиковых костюмчиков пойдет мне больше всего, когда я оборвал его и вежливо предложил ему сделать мне что-нибудь этого же стиля, и лучше всего из шелка. После того как он оправился от угрозы жесточайшей смерти, сопровождавшей мою вежливую просьбу, он отпустил комплимент насчет моего выбора шелка в качестве материала, и произвел, посредством какого-то чрезвычайно полезного образчика безумных технологий, именно то, что мне хотелось получить. Замечательный парень.

Я отпустил комментарий насчет странной шишки в его ауре, и его хорошее настроение тут же исчезло. После того как он сознался мне, что умирает от рака, я одарил его королевскими чаевыми и удалил эту шишку, так, что он этого даже и не заметил.

После того, как я оделся, Сецуна проинформировала меня о том, чтобы я отправлялся вперед, а она пока решит ряд проблем со своим нарядом. Женщины. Им просто нравится заставлять тебя ждать. Она послала меня вперед, с посланием для Королевы и запиской для герольда, с информацией о моем статусе.

Площадка телепорта, на которую я приземлился, была специально разработана для людей, реагирующих на телепортацию тем же образом, что и я. Ведро автоматически уловило то, что ухитрилось все же вывалиться из меня, и прохладный стакан с освежителем уже ждал меня у выхода.

Пара секунд и я уже стою в небольшой очереди мелкой и крупной знати, ждущих, пока их пропустят в залу. Ожидая своей очереди, я принялся изучать их. Цепочка напыщенных хлыщей и расфуфыренных дамочек, что настолько преисполнены собственной значимостью, что даже и не обращают внимания на молодо выглядящего мужчину в древней одежде. Явно считаю меня своего рода слугой или чем-то в этом роде. Никчемушные бездельники. Некоторые из них обладали слабенькими магическими полями вокруг них, пара обладала действительной мощью. Лично я не имею никакого магического поля, лишь моя аура, которую я держу под строжайшим контролем, не позволяя ей выдаваться больше, чем это допустимо для обычного человека.

Один к одному — бараны. Берегитесь, волк идет.

Следом за бароном и баронессой фон Шнейдер, двигавшимися за герцогиней Ла'Терминс и маркизом де Латеммин, проследовал я. Герольдом был напыщенный старикан с громадной ниспадающей бородой. Один из тех герольдов, что узнают всю знать с первого взгляда и являются знатоками таких ничтожных мелочей протокола, что даже Королева игнорирует их напрочь. Его глаза пренебрежительно прошлись по мне, и оценили меня как мелкого дворянчика, пытающегося поднять свой ничтожный статус посещением королевского бала на Луне.

Я вручил ему приглашение. Увидев печать королевского дома Плутона, он придирчиво поизучал ее несколько секунд, и наконец смирился с ней. Сломав печать, он открыл конверт и быстро проглядел послание. Затем он задохнулся и принялся хвататься за сердце, напрочь забыв про конверт, пытаясь оправиться от шока, при этом с трудом избегнув сердечного приступа. Он тупо пялился на меня несколько секунд, выглядя довольно смешно со своей этой бородой и отвисшей челюстью, и затем перечитал записку вновь, вникая в детали. Позади меня другие гости вылезли из своих коконов, принявшись с интересом разглядывать столь необычное поведение герольда.

— Давай, друг мой, шевелись, мне пора на бал. — заметил я, притопывая ногой, и скрестив руки на груди. Он громко сглотнул и развернулся к зале, исполняя свои обязанности.

— Д-д-дамы и Господа, п-позвольте представить вам Королевского консорта королевы Плутона, Рана. — пробулькал он. Молчание воцарилось повсюду и сотни взглядов впились в меня, пока я входил.

— Знаешь, приятель, на твоем месте я бы что-нибудь сделал с этим заиканием. В твоей профессии оно только мешает, — заметил герольду, проходя мимо.

Я скользил сквозь заполненную людьми бальную залу, направляясь прямо к трону Королевы. Серенити сидела на нем, и я не мог не сравнивать полную величия красавицу с юной махо-сёдзё, что пыталась убить меня тысячу лет назад. Рядом с нею были те, кто некогда были Сэйлор Сенши. Справа от Королевы, сразу за троном Эндимиона стояли прежние иннеры. Меркурий стояла сама по себе в синем одеянии, Венера рядом с нею, с одним из своих мужей, удерживаемым ею за руку (титул богини любви просто так не заслужишь), в желтом, Марс в красном, рядом с Юпитер в зеленом. Последние двое в последнее время стали близки друг другу, возможно из-за старых боевых уз, а их уважаемые мужья умерли в один день. Слева стояли внешние. Те, с которыми я так хотел увидеться вновь, все эти долгие годы.

Мичиру не потеряла ни капли своей элегантности, в то время как Харука перестала наконец уродовать себя. Обе стали более зрелыми, расцветя наконец той красотой, что не увядает никогда. Харука к тому же бросила одеваться как парень. Они были в зелено-синем и оранжевом. Хотару стояла рядом с ними, изменившаяся больше всех. Некогда юная девочка выросла, вытянулась, обогнав даже меня в моей мужской форме. Она выросла стройной и гибкой, с довольно крепкой грудью атлетки. На ней был темно-фиолетовое платье, выглядевшее практически черным, пока на него не падал свет, и оно не отражало его пурпурными волнами. В то время как все остальные были в длинных, ниспадающих одеяниях, она единственная выделялась из всех, будучи единственной в коротком платье, выделяющейся от остальных расцветки. Ее темные волосы ниспадали на спину. Она выглядела чрезвычайно прекрасной. И чрезвычайно одинокой. Страх пред ее силой отгонял от нее всех, кто пытался быть с нею. Ей должно быть было очень тоскливо, и всем своим сердцем я стремился к ней, хотя внимание мое было обращено к Мун.

— Ваше величество, — сказал я, выдавая поклон, что был чуть ниже чем поклон равного равной. Черта с два я встану на колено пред этой женщиной. Мой поклон с большим натягом прошел над планкой грубости, и шепоток прошел по толпе. По аурам внутренних прошла рябь негодования, хотя внешние игнорировали мои манеры в обращении с их королевой. Я видел в их аурах водовороты вопросов и гаданий, и вполне мог представить, о чем они думали. Кто я такой, чтобы стать консортом Плутон? Стою ли я этого? Я знаю, что эти четверо были близки, годы назад, и, похоже, так оно и осталось.

Королева проигнорировал как мой поклон, так и его значение Я видел в ее ауре те же узлы и водовороты, что и у внешних. — Королевский консорт королевы Плутона. — задумчиво промурлыкала она, — Прости меня за мое изумление. Такого прежде не бывало. Я должна спросить у тебя, как у тебя это получилось. Более того, как у тебя это получилось, если я не знаю об этом ничего.

— Не думаю, что мое право, объяснять подобные вещи, а если бы и было, сейчас не время и не место для подобных разговоров. — ответил я, — Кроме того, с сожалением вынужден проинформировать вас, что королева Плутон вынуждена задержать свое появление на вашем балу. — Ей нужно одеться. Я неожиданно нарисовал в своей голове картинку Сецуны, носящейся по своим покоям, в одном полотенце, одной рукой укладывая волосы, а другой выискивая платья в шкафах, для чего ей приходилось проводить археологические раскопки. Все, что я мог, пытаться не захихикать прямо сейчас. Это породит череду совершенно неуместных в данный момент вопросов.

Серенити приподняла бровь — Вот как? Воистину это неслыханное событие. Никогда прежде леди Плутон не опаздывала. — Она замолкла, явно призадумавшись на секунду. Неужели она та самая Мун, что атаковала меня тысячу лет назад? Сейчас она была такой изысканной, такой королевской. Наконец она продолжила. — Является обычаем для консортов удерживать место их королев, пока они не прибудут. Не могли бы вы...?

Я кивнул. — Да, Ваше величество. С удовольствием. — Я спустился к месту Плутон за троном. Я видел в полу вытертое место, на котором она стояла бессчетное число раз с момента создания Королевства. Я занял место, позади потертости. Взгляды внешних последовали за мной и отметили место, где я встал. Их любопытство возросло еще больше при виде того, уважения, что я продемонстрировал перед Сецуной, хотя ее здесь даже и не было. Я ответил на их взгляды невозмутимым своим. Вспомнят ли они? Как они отреагируют, когда Сецуна и я расскажем обо всем им и внутренним.

Не знаю.

Бал продолжался. Даже со своего места, довольно далекого от всей этой толпы, я мог различить взгляды, бросаемые на меня, и догадывался, что являюсь главной темой для разговоров. Пускай болтают. Они меня не волнуют. Представляющиеся сонмы лордов и леди проходили перед Королевой. Я игнорировал их. Я не собирался лезть в политику. Если бы не Сецуна я уже был бы на границе, сражаясь. Она единственное, что связывает меня с этим местом. Хотя нет. Не единственное, но самое главное. Есть еще трое, кроме нее. Они стоят слева от меня.

После того как последнего незначительного лорда представили, Королева встала, объявляя о начале бала. Первый танец был королев, и они спустились со своих мест, начав танец. Меркурий и Хотару остались на своих местах, поскольку у них не было партнеров. Я оставался там где стоял, поскольку моя партнерша тоже еще не прибыла.

И пока танец продолжался, я принялся замечать странные взгляды, которыми двое не танцующих одаряли меня все чаще и чаще. Меркурий и Хотару одарили меня практически идентичными дурманящими взорами. Про себя я принялся заключать ставку сам с собою. Сколько эти двое продержаться, прежде чем заменить меня на кого-либо еще? Произойдет это до того как Сецуна представит меня им, или позже? Что они будут делать, если вспомнят меня? Завопят от радости или примутся уверять себя что я не могу быть тем, кем являюсь?

Я бросил все эти размышления, почувствовав знакомую ауру, входящую в комнату. Наконец-то. Сецуна.

Шепоток распространялся по собравшейся толпе, расходившейся перед нею. Я увидел ее и застыл, забыв про дыхание.

Это платье...

Темно-зеленое платье, приталенное и обрезанное чуть ниже талии, с ниспадающими мелкими ленточками. Обрезанное чуть выше спереди и гораздо ниже сзади. Темные чулки покрывали ее ноги, и туфли на высоких каблуках были на ней. Сверху платье заканчивалось высоким воротником, сзади выше, чем под подбородком. Облегающие рукава подчеркивали линии ее рук, с открытыми колоколоподобными раструбами , выпускающими наружу руки в зеленых перчатках. Волосы ее подняты вверх хитроумными кольцами

То самое платье, что она надела на наше первое свидание.

Я не помню, когда я бросился к ней, помню лишь то, что встретились мы посреди зала. И пока другие королевы кружились вокруг нас, я потянулся к ней и взял руку Сецуны в свою. Приподняв ее к своим губам, я поцеловал ее.

— Могу я пригласить тебя на танец? — осведомилась она, когда я поднял взгляд от ее руки на нее.

В отличие от того первого танца, в этот раз Сецуна вовсе не была неуклюжей. Как и я. Мы кружились друг вокруг друга, в сложном рисунке, где я вел ее столь же часто, как и она меня. Мы сближались друг с другом довольно близко, но так и не касались друг друга, кроме как руками. Аура ее излучала довольство и счастье. Понятия не имею, что выдавала там моя. Наверное, ту же многоцветную сумятицу, которую так часто демонстрировала Сецуна.

В моей жизни было множество дел, законченных мною. Барьер, моя война, мое племя. И даже этот танец, в итоге, закончится. Единственным, что я никак не желал заканчивать, была моя жизнь с Сецуной. Может быть это признание является концом моей старой жизни. Финишем. Настало время начать новую жизнь, Кто знает, чем закончится она.

И когда мы завершали наш финальный пируэт, наши тела слились вместе, и никто из нас не запыхался, хотя дышали мы тяжело, Сецуна наклонилась вперед и мы разделили наш второй поцелуй.

Пробегавший мимо официант с подносом, забитым полупустыми бокалами с шампанским, увидел нас и запнулся. Бокалы полетели вверх, невообразимо медленно, оросив меня ледяными брызгами.

Мы сместились, адаптируясь к моему изменению роста, отказываясь разрывать наш поцелуй даже на секунду. Думаю я слышал как кто-то из гостей хлопнулся в обморок.

Наконец мы оторвались друг от друга, и я спихнул свои рыжие волосы в сторону. Каким-то образом портной ухитрился вставить самоподгоняющиеся вставки пластика в пояс моих штанов и заодно в некоторые части моей рубашки. Они обжались по моей новой форме, раскрыв и подчеркнув мои довольно крупные изменения, как в поле, так и в росте, заодно позаботившись и о том, чтобы ничего не висело мешком. Черт, мне точно нравится этот парень-портной. Определенно.

— Ранма? — голос разбил ошеломленную тишину. С одной из рук все еще обнимающей Сецуну, я развернулся. Хотару стояла выпрямившись как веточка на своем месте у трона. Глаза Харуки, стоявшей на полу невдалеке от нас округлились, в то время как Мичиру поднесла свою руку к губам.

Я улыбнулся им. Заложив свою свободную руку за голову, я слабо улыбнулся, кивая.

Еще больше народу попадало в обморок, а остальные были шокированы вусмерть, когда королева Сатурна, Несущая Безмолвие, запустила себя прямо от трона, повиснув на мне и едва не задушив своими объятьями. Она склонилась надо мной, гораздо выше меня в моей женской форме, и плакала у меня на плече. Харука продемонстрировала, что она вовсе не перебрала со временем с этим достоинством и самоконтролем, в то время как Мичиру просто отбросила все эти условности и элегантность напрочь. Обе устремились ко мне, с трудом удерживая свои одеяния от утери. И они тоже повисли на мне.

Я стоял, окруженный людьми, которых я научился любить за столь короткий срок, что был мне отведен и был счастлив.

— Тадаима. — сказал им я.




Примечание автора:
Кода. Конец произведения. Завершение.

(10):

Я получил гораздо меньше вопросов, чем ожидалось, но все таки решил написать этот побочник. Некоторые могут удивляться, что же там было в тех прервавшихся воспоминаниях в главе 3, где Ран вытаскивает бритву, направляясь к дочерям Тендо, или о чем же там разговаривали Ранма с Укё. Вот, держите. Я пишу это от третьего лица, с упором на Укё.


Утро. Будильник зазвенел и Укё встала с постели. Она еще помнила как недавно по утрам она взлетала как ракета, предвкушая каждый новый день.

Но это было до того, как он ушел...

Она продиралась сквозь заведенный утренний ритуал: — душ, завтрак, одевание, и т.д. Ей теперь не требовалось так уж тщательно мыться, или быстро давиться завтраком, или обращать внимание на то, во что там она одета. Не для кого ей было мыться, или оставаться в форме, или выглядеть хорошо...



— Укё, — сказал он, — Я ухожу.

Она не знала, что и сказать. Его движения, все его поведение буквально кричало о том, что это были плохие новости.

— Я ухожу, — продолжал он, наклоняясь к ней, — И я не хочу, чтобы ты потом меня искала.



Укё покинула свою окономиячную, отправившись в школу. Вокруг нее кипел праздник. Нерима праздновала. Никаких боев вот уже более недели, и если слухи были правдивы, и никогда больше. Источник всех боев, всего хаоса, всех разрушений, исчез.

Прибыв в школу, Укё прошла по телам стада парней-идиотов, что объединились вместе в бесплодной попытке привлечь внимание девушки, желаемой ими всеми. Даже несмотря на ее новую стрижку. Несмотря на всю ее депрессию, она не могла не улыбнутся. Она полагала это очень милым штрихом.



— А как насчет Тендо? — в отчаянии поинтересовалась она. Даже если он останется с ними, она примет и это, отчаянно хватаясь за любой шанс остаться с ним рядом.

Он испустил зловещий смешок. — Я выразил свои чувства к ним совершенно ясно.



Таковы и были его слова "совершенно ясно". Не "я с ними поговорил", не "они поняли" — "Совершенно ясно". Услышав их, она перепугалась насмерть, гадая, что это могло означать. На следующий день она была уже готова ко всему, но, как оказалось, не к тому, что было на самом деле.

Аканэ и Набики Тендо были обриты наголо. На головах их некто прошелся черным и несмываемым маркером. Аканэ получила надписи "извращенка", "томбойка" а также "Рёга это Пи-чан". Неизвестно, от которой из них она озверела больше. Следующая ее встреча с Рёгой была... скажем так, красочной. Набики же получила "порнограф" и "дура полная"



— А как насчет амазонок? — поинтересовалась она, — Разве тебя не беспокоит, что они могу что-либо предпринять?

— Колон и я достигли понимания. Точнее, она решила оставить в покое и не раздражать восемнадцатилетнего парня, достаточно сильного для того, чтобы убить бога.



Когда она отправилась проверить, "Некохантен" был закрыт. Число ее клиентов возросло, но это не особенно ее утешало.



— Набики не позволит тебе сбежать — в отчаянии заявила она.

— Набики, в данный момент, обвиняется в распространении порнографии, и еще парочке менее тяжких преступлений. Она довольно долго не сможет ничего поделать.



Набики признали виновной. Ее отправили в заведение для трудных подростков. Любые попытки подняться на ставках в азартных играх были уничтожены вдребезги, когда ее избили за попытку шантажа.

Укё вздохнула, сев прямее. Без него все было не так.